Тонкая нить(изд.1968)
Шрифт:
Андрей настолько углубился в собственные мысли, что не сразу расслышал вопрос полковника, и тому пришлось повторять его дважды. Сообразив наконец, что полковник адресуется именно к нему, Миронов сконфуженно улыбнулся:
— Прошу извинить, немножко задумался. Так вы спрашиваете, как я все это расцениваю? Но ведь двух мнений быть не может! Этот, с позволения сказать, допрос надо немедленно прекратить и передопросить Лаптина. Кому передопрашивать — вам решать. Полагаю, что необходимо передопросить и бывшего владельца типографии. Не говоря уже о том, что и при этом допросе, помимо формы, допущены и
— Согласен! — чуть наклонил голову полковник. — Вот что, — обратился он к своему сотруднику. — Отправляйтесь к следователю Елистратову и передайте мою просьбу: если возможно, поскорее — вы поняли? — поскорее, без всякой задержки явиться ко мне со всеми материалами. Сами побудете с Лаптиным, но ни в какие разговоры с ним не вступайте, особенно по существу дела. Ясно?
— Слушаю, товарищ полковник. Все ясно.
— Минутку, — остановил поспешно поднявшегося с места оперативного работника полковник. — Кто организовывал вызов на допрос владельца типографии? Вы? Значит, знаете, где его искать? Знаете? Тем лучше: быстренько пошлите за ним машину, пусть его подвезут сюда, к нам. Действуйте.
Когда оперативный работник вышел, полковник, не отличавшийся особой разговорчивостью, принялся молча прочищать свою трубку. Молчал и Миронов. Так прошло несколько минут, пока наконец не появился Елистратов. Он вошел в кабинет полковника быстрым, стремительным шагом, надменно вскинув голову. По всему было видно, что ничего особо хорошего от предстоящего разговора Елистратов не ждет, но и сколько-нибудь осуждать свое поведение не намерен.
— Садитесь, — пригласил Елистратова полковник. — Вы, кажется, вызывали сегодня на допрос бывшего владельца типографии, в которой печатались фашистские листовки, не так ли? Будьте любезны ознакомить нас с результатами допроса.
— Пожалуйста, — пожал плечами Елистратов, доставая ив своей папки протокол допроса и протягивая его полковнику. — Вот протокол. Допрашиваемый опознал в Лаптине того человека, который приносил ему при немцах текст листовки.
— Опознал? — не скрыл возмущения Миронов. — Как опознал? Ты расскажи прямо. Какие фотографии ты ему предъявлял, скольких лиц?
— А на ваши вопросы, товарищ Миронов, — подчеркнуто официально ответил Елистратов, переходя на «вы», — я отвечать не намерен. Думаете, мне не ясно, чьи это штучки?..
— Спокойно, товарищи, спокойно, — поморщился полковник. — А все-таки, товарищ Елистратов, как обстоит дело с фотографиями, что вы предъявляли допрашиваемому?
— Не понимаю вашего вопроса, — с обидой сказал Елистратов. — Я не маленький и знаю, что делать: предъявил те фотографии, которые счел нужным предъявить.
— А все-таки? — с невозмутимым видом повторил полковник вопрос.
— Ну, — чуть замялся Елистратов, — я предъявил фотографию Лаптина, других у меня не оказалось под рукой…
— Так, — сказал полковник. — А почему вы действовали в нарушение законов и существующих инструкций? Полагаю,
— Известно, — возразил Елистратов. — Но это же формальность…
— Советские законы — формальность? — с недоумением пожал плечами полковник. — Ну, знаете ли… А согласовывать следственные действия с руководством — тоже формальность? Почему вы вызвали на допрос Лаптина, не испросив ни у кого разрешения? Прошу извинить, но я просто отказываюсь понимать ваше поведение…
— Нет, это я прошу меня извинить, товарищ полковник, — вкрадчиво, но не без издевки ответил Елистратов, — однако я полагал, что не обязан такую ерунду, как вызов человека на предварительный допрос, согласовывать с руководством Комитета. Не считал нужным звонить по пустякам в Москву. Вам же, разрешите напомнить, я не подчинен. Как-никак я работник центрального аппарата…
— Ах вон оно что! — перебил Елистратова полковник. — В таком случае уж я вам напомню, что времена, когда сотрудники центра ни в грош не ставили местные органы, давно канули в вечность. А допрос допросу рознь. Позвольте, кстати, ознакомиться с результатами допроса Лаптина.
— Но допрос еще не закончен…
— Ничего, мы с товарищем Мироновым разберемся и в том, что вы уже успели записать. Протокол при вас?
Возражать дальше Елистратов не стал, не решился. Он молча достал из папки протокол допроса и протянул полковнику. Полковниц взял протокол и принялся внимательно читать страницу за страницей, передавая затем каждую Миронову. Не успели они покончить с протоколом, как полковнику доложили, что бывший владелец типографии доставлен. Ожидает в приемной.
— Пусть войдет, — сказал полковник и добавил, обращаясь к Елистратову и Миронову: — Вас прошу присутствовать.
Как и предполагал Миронов, с этим допросом получился чистейший конфуз: из предъявленных ему фотографий пяти пожилых мужчин бывший владелец типографии не смог опознать ни одного. Он не только не мог сказать, изображен ли на фотографиях тот, кто вручал ему заказ на печатание листовки, но не узнал и Лаптина, фотографии которого не запомнил.
Закончив допрос и отпустив бывшего владельца типографии, полковник предложил Елистратову и Миронову совместно возобновить допрос Лаптина. Допрос, однако, полковник вел сам, давая понять, что чье-либо вмешательство будет нежелательно. Допрашивал он сухо, деловито, умело. Начал с вопроса, подтверждает ли Лаптин свои показания об изменнической деятельности в связи с немецкой разведкой. Лаптин, угрюмо посматривавший то на полковника, то на Елистратова, подтвердил свои показания. Елистратов торжествующе улыбнулся.
— В чем конкретно выражалась ваша работа в фашистской разведке? — спросил тогда полковник. — Перечислите, какие задания получали, от кого конкретно, как их выполняли?
— Задания? — растерялся Лаптин. — Насчет заданий не знаю… Работал я в мастерских, которые принадлежали разведке, в порту, а насчет заданий…
Полковник быстро задал новый вопрос:
— Откуда вам известно, что мастерские принадлежали разведке?
— Откуда? Так гражданин следователь мне это сам же сказал. — Лаптин кивнул в сторону Елистратова.