Тонкая штучка

Полякова Татьяна Викторовна

— Что? — не поняла я, ответить он забыл. — Послушайте, вы вообще кто? — разозлилась я и замолчала: в квартире появились еще трое.

«Что ж это я на море не уехала, ведь отпуск у меня», — пронеслось в голове. Я разглядывала гостей, а они меня. С моей точки зрения, зрелище было удручающим. Хоть телефон и находится под рукой, но позвонить я вряд ли сумею. Поэтому попыток пошевелиться я не делала, сидела на стуле и их разглядывала.

Все четверо были одеты в джинсы и шелковые рубашки. Тот, что ближе ко мне, сверкал бриллиантом на пальце и цепью на шее. У второго цепь

была витой. У третьего толщиной в палец и с крестом граммов пятнадцать весом. У четвертого цепь, как у дворовой собаки, так что странно было, как он голову может держать, а крест украшен бриллиантами — из чего я заключила, что он здесь главный. Как оказалось, я ошиблась: главным был обладатель витой цепочки без креста. Он сел, устроившись с возможными удобствами, на моем диване, закурил и сказал как-то лениво:

— Ну, что, расскажи нам, как все было.

— Что? — с трудом сглотнув слюну, спросила я. Он молчал, и остальные молчали, меня надолго не хватило, я спросила опять:

— Это про покойника, что ли? — кашлянула и сказала обреченно:

— Я уже сто раз рассказывала.

— Расскажи в сто первый, — усмехнулся бритый. Тот, что с витой цепочкой, кивнул типу с бриллиантовым крестом:

— Присмотри, — и тот исчез. Я с томлением посмотрела на все четыре угла моей кухни и вздохнула. Пауза затянулась, никого, кроме меня, это, как видно, не волновало. Я поежилась и спросила:

— А вы кто?

— Гиви, — позвал сидящий напротив меня тип, не вынимая сигареты изо рта. Бритый сделал шаг, схватил меня за шею и ткнул лицом в стол. Я взвыла, он разжал руки, а я стала вытирать кровь из разбитого носа, схватив полотенце, и, не удержавшись, брякнула:

— Псих.

Удар последовал мгновенно, слезы брызнули из глаз, я опять схватила полотенце и уткнулась в него лицом. Спрашивать, кто они, охоты больше не было. Гиви приткнулся возле стола рядом со мной, скрестив на груди здоровенные ручищи. Я поежилась и сказала жалобно:

— Бить меня не обязательно.

Все трое разом усмехнулись.

— Ну? — открыл рот Гиви.

— Что «ну»? — спросила я и торопливо дернулась в сторону. — Не знаю я ничего. Он позвонил в дверь, я открыла, он упал в коридор. Я испугалась, стала звать на помощь. Приехали «скорая» и милиция. Он уже умер. — Я поежилась и добавила:

— Все.

— Все? — спросил тип напротив, глядя мне в глаза, и под этим взглядом я вдруг поняла, что жизнь моя не стоит и копейки. В его глазах я была ничто, даже меньше, чем ничто. Ему ничего не стоило раздавить меня, как таракана или пачку из-под сигарет. Это было так страшно, так чудовищно страшно, что какое-то мгновение я была близка к обмороку. Выдержать его взгляд было почти невозможно, но необходимо, если я хотела жить. Собрав всю волю, я по-собачьи уставилась в его глаза, то и дело моргая. Он перевел взгляд на Гиви, я опасливо на него покосилась и опять уставилась прямо перед собой с максимальной честностью в глазах.

— Может, ты еще скажешь, почему он к тебе пришел? — спросил Гиви.

Я вздохнула и заунывно начала:

— Ко мне все идут: алкаши за стаканом, электрики за табуреткой… у меня квартира

первая.

Они переглянулись, я выжидательно замолчала.

— Еще раз, и подробнее, — сказал тип с витой цепочкой.

Я стала рассказывать с максимальными подробностями, где-то на середине запнулась и попросила:

— Послушайте, мне в туалет нужно. Срочно.

— Что? — переспросил Гиви.

— Не могу я больше, — зло сказала я, морщась от боли, и бросилась в туалет. Там я посидела пару минут, жалобно поскуливая, потом вернулась в кухню, вымыла руки и уселась, сложив ладони на коленях и поджав ноги. — На чем я остановилась? — спросила вежливо, мне никто не ответил, я сказала:

— Ну вот, — и продолжила свое повествование. Оно им не понравилось, это было ясно. Честно говоря, оно и мне не нравилось. Только другого не было. Тип напротив сидел, опершись на локоть, и смотрел исподлобья. Жуткий взгляд. Наконец он заговорил:

— Квартира у тебя первая… Стреляли в него в двух километрах от твоего дома. Он проехал два кэмэ, чтобы позвонить в первую квартиру?

— Я не знаю, почему он проехал два кэмэ. Меня в милиции замучили вопросами, только… — Гиви резко выбросил руку, но я за ним следила: рука зависла в воздухе. Парень, который молча стоял, привалившись спиной к моему холодильнику, неожиданно фыркнул. Я замерла, ожидая, что последует за этим. Гиви удивил меня несказанно: вместо того чтобы разозлиться, усмехнулся краем губ, выжидательно глядя на старшего. Тот потер ладонью щеку и сказал как-то лениво:

— Может, ты ничего не знаешь, а может быть, тебе так просто кажется. Я думаю, тебе надо помочь.

— Я же не отказываюсь, — вяло заметила я, косясь на Гиви. Тот подошел к плите, зажег все четыре конфорки и вернулся ко мне. В первую секунду я испугалась, что сейчас умру, еще через секунду — что этого не случится.

— Значит, ты его раньше не видела? — спросил Гиви, рывком поднимая меня за шиворот. — Мишка, есть что-нибудь ей пасть заклеить, чтоб не орала? — обратился он к парню у холодильника.

— Не буду я орать, — торопливо заверила я. — Не надо мне пасть заклеивать, и вообще ничего не надо.

— Вот я тебя сейчас на плиту задницей посажу, бьюсь об заклад, что-нибудь да вспомнишь.

До плиты была пара шагов.

— Чего вы хотите? — охнула я.

— Помочь тебе вспомнить.

Я почувствовала, как ноги у меня подкосились, и повисла на руках у Гиви. Он явно не шутил, жар плиты доходил и сюда, я уставилась на типа с витой цепочкой и вдруг взвизгнула.

— Не надо, я вспомнила, — руки разжались, и я мешком осела на пол.

— Вот видишь, — лениво сказал старший, не меняя позы. — Что ты вспомнила?

— Подробно рассказывать? — спросила я.

— Подробно, — кивнул он.

— Мне в туалет надо.

— Перебьешься.

Я покачала головой:

— Нет. Честно, надо.

Он кивнул, а я оказалась в туалете, разглядывала потолок и собиралась с мыслями. Они не радовали.

— Эй, ты, — рявкнул тот, кого звали Мишкой.

— Иду, — с тоской отозвалась я и вернулась в кухню. Газ все еще горел, я вздохнула и сказала: