Тоннельный синдром. Книга 1: Ключи от неба
Шрифт:
– Я, конечно, Вас уважаю, но тьфу Вам под ноги… Ядерные бомбы. Ха! Если б сразу запустили ядерные бомбы, то на всё метро было бы не больше, я повторюсь, не больше бы тридцати тысяч человеков. Это если бы эти поцы не попали б по Москве. Они бы сразу закрыли гермозатворы и никого сюда бы не пустили кроме тех, кто уже имел счастье сюда насыпаться. А началось все с простого обмена любезностями. Но банальным тротиловым эквивалентом. Высокоточным и не совсем. Ми вам, а ви-таки нам – и я хрен знает с кого все началось. Но! Больше-таки десяти, мать их так, суток мы лазали туда и, я не побоюсь этого слова, обратно. Все тащили под бомбами всё, что могли ухватить. Таки ходят упорные слухи, что братва из "Аргуса" спустила под землю даже зенитки. И все-все-все, как у Винни-пуха, делали свой
– Особенно Вы лазили, Соломон. Я дико извиняюсь, но либо Вы хорошо прячите свои ништяки, либо Вы и есть этот самый идиёт… – Поддел я Валерку.
– От Соломона слышу! Ты кого Соломоном назвал? За Соломона ответишь!!! – Выпалил скороговоркой Хамстер и, надувшись, замолчал. Это была игра на публику – у костра сидели не только свои. А ништяки… Они, конечно, были, хотя их могло быть и побольше…
Когда мы проскочили в метро, укрывшись от бомбёжки, и оказались на станции, мы увидели странную, но толковую суету. Работники метрополитена, слаженно матерясь и раздвигая толпу, вскрывали в полу неприметные лючки и монтировали на них питьевые фонтанчики и туалеты. Поезда были загнаны в тоннели так, что из каждой тоннельной арки выглядывала только морда вагона. Двери их были открыты и охранялись полицией, которая пропускала в вагоны только женщин с детьми. С перрона через рельсы были перекинуты мостки, которые вели в различные, довольно объемные помещения, проходы в которые раньше скрывали аляпистые барельефы. Сейчас эти дверцы-барельефы, изображающие что-то космическое, были откинуты на неприметных петлях, и народ, с удивлением оглядываясь по сторонам, проходил в неведомый мир ранее неизвестной подземки. Все манипуляции персонала станции управлялись по громкой связи, но было видно, что эти действия были если и не отточены до автоматизма, то уж точно производились не впервые. В центре зала собирали военнослужащих и народ призывного возраста. Не ожидая ничего хорошего от таких сборов, мы, тем не менее, подошли.
После недолгого ожидания к нам подошел начальник станции. Немолодой седой дядька.
– Сразу скажу, что информации о происходящем у меня нет. – Заговорил он. Интернет, телефоны, факсы, радио – ни хрена не работают. Не знаю почему – ни на что не похоже. Станционная вентиляция оборудована системой очень неплохой фильтрации, но пока в ней нет необходимости – газоанализаторы и дозиметры фиксируют норму.
– Так может все же лучше включить, вдруг там газ неизвестный какой, а?…
– Давайте сразу определимся,– рявкнул начальник. – Я не буду каждый раз тратить время на объяснение элементарных вещей когда кому-то потребуется показать, что у него есть своё мнение. Время дорого. Уже сегодня встанет вопрос с продовольствием. Народ пребывает, но у нас стоит программа в системе наблюдения для распознавания и подсчета количества пассажиров. Мы точно знаем сколько людей на станции. Здесь имеется кухня в бомбоубежище, есть посуда, но нет запасов продово…
Его прервала серия близких гулких ударов – отголоски взрывов весьма внушительной силы. Начавшуюся было панику на корню пресекла трансляция:
– Сохраняйте, блядь, спокойствие. У нас всё нормально – я в камеры вижу. Рты, бля, закрыли. Не мешаем работать, не суетимся, а то свет выключу.
Я никогда не видел такого количества соляных столбов. Начальник сорвал с пояса рацию и заорал в неё:
– Паша, ты охуел? Ты чё несёшь?
Из ретранслятора донеслось:
– Э-э-э, виноват, граждане пассажиры… Наблюдаю в наружные камеры взрывы на территории "Станкоэкспорта". У нас повреждений нет.
Народ потихоньку отпускало. Начальник продолжил речь…
Нам было предложено организоваться в группы и заняться банальной мародеркой с целью раздобыть покушать. Каждой группе предавался целый полицейский с автоматом. Во избежание эксцессов с хозяевами ларьков ну и чтоб никто не сбежал, наверное. Я поднял руку. Начальник недовольно посмотрел на меня и нехотя кивнул.
– Только коротко,– сказал он. Я кивнул.
– Максимально коротко. У нас группа уже есть. И полицейский нам не нужен – так получилось, что мы с оружием, только патронов маловато, У входа в метро
– Добро, поднимитесь в помещение полиции, со старшим смены обговорите детали насчет входа-выхода и связи с остальными группами. Я ему о вас сообщу.
Тут влез Вовка со своими сумками.
– Вот, начальник, -сказал он пиная клетчатый баул. Продукты тут. Можете начинать кормить детей.
Подскочившие тетки в синих форменных жилетках уволокли обе сумки с завидным проворством.
–А шо же ты, альтруист, третью сумку не отдал? – Спросил я, когда мы втроём поднимались по лестнице
– А там вискарь, восемь бутылок, – хихикнул брат.
– Да ну? – Поразился я. – А не звенят почему?
– Так они в тубах…
Глава 3. Зарождение меновой торговли и дипломатии.
Поднявшись к турникетам, мы были встречены сержантом полиции, который, как оказалось, был предупрежден о нас по рации. Он провел нас через крашенную мильён раз, в том числе последний раз коричневым, дверь. Затем узеньким коридором тоже мильён раз крашенным, только кислотно-зелёным, и мы оказались в большем кабинете с непомерно высокими потолками. Половину кабинета занимал обезьянник, а половину – стол с монитором и полицейским старлеем. Старлей поражал монументальностью, усатостью, мордатостью и пузатостью. Первым делом он поинтересовался документами на оружие и долго их изучал. Периодически доносился гул близких взрывов.
Я задолбался стоять и сел без приглашения на стул.
– Чё ты борзый такой? – Спросило официальное лицо. – Ну-ка встал!
–Я не борзый, я дерзкий, -засмеялся я. – И не командуй, я у тебя не служу. Мы на работу подписались, и кормить вас будем. И тебя в том числе.
Судя по всему, менту захотелось меня расстрелять.
– Да нет, дерзкий, считай, служишь у меня. Поскольку я отвечаю за снабжение и безопасность. Будете мне подчиняться. Всё добытое и привезенное будете сдавать на склад для последующего распределения. Забычите, обратно на станцию не впустим.
– Простите уважаемый, а как по вашему сколько мы здесь проторчим? – спросил Вован
– Да сколько надо – столько и проторчим. Хоть неделю, хоть месяц.
– Вы вот о чем подумайте. По нам ракетами долбают. И вряд ли америкосы. Те б ядерными шарахнули, хотя может и до этого дойдет. Но в любом случае может так случиться, что процесс затянется. Калужская – станция мелкого заложения, глубина десять метров всего, и, учитывая все вышеизложенное, не самая безопасная. А, соответственно, желанная… Для сравнения, Шаболовская глубже сорока пяти. Если вы тут решили, как баре холопов за едой гонять только на том основании, что ты должность здесь занимаешь, то хрен у вас получится. Только на взаимовыгодных условиях! А иначе все разбегутся, начнется голод и твоих шестнадцати патронов тебе на шестнадцать секунд хватит.
– А ты думаешь, кроме тебя за едой сгонять не найдется желающих?
– Найдутся, пока под землей сидят. А как под ракетами побегают, так и кончится желание – разбегутся по тоннелям.
– Хрена там разбегутся, в тоннелях гермозатворы уже перекрыты – и на станции в любой момент перекроем.
– Так по поверхности пока уйти можно. Да и гермозатворы умеют не только закрываться.
– И хуй вам в парус!..
Постепенно перепалка сходила на нет. Стороны перешли от взаимных наездов к взаимным уступкам, от запугивания к запутыванию и далее – к взаимной выгоде. Вовка торговался с упорством одесского раввина на привозе, но старлей был настоящий титан глупости и упрямства. Складывалось впечатление, что мент наизусть знает две инструкции, русский мат и чем пьют водку. И всё. Что нам удалось выторговать для себя – это пропуска на свободный проход на поверхность, пару старых мотороловских станций и кладовку 4х6 под компактное проживание. Располагалась кладовка дальше по коридору. Хитрый мент решил держать нас под боком чтоб варенье да печенье мимо не текли. Мальчиш-плохиш комнатный. Усатый Мальчиш-плохиш.