Топить их всех!
Шрифт:
Морской Волк с досады сплюнул:
– Что делать-то будем?
Результаты столкновения с морским монстром были явно не в пользу «Макарова». Из-за повреждения резиновых уплотнителей герметизация перископа была нарушена, что, в свою очередь, полностью исключало погружение. Сбитая антенна не позволяла сообщить о поломке ни в КП Балтфлота, ни на плавбазу, где совсекретную субмарину уже ждали. Ситуация была критической – ведь подлодка в любой момент могла нарваться на какое-нибудь судно…
– Придется идти в надводном положении, – решил Морской Волк и, упреждая напоминание Даргелем о «демаскировке»
После пытки в тюремном дворике Алексея Флерова выдергивали на допросы еще дважды.
Первый раз разговора с чернокожими следователями не получилось вообще. Даже беглого взгляда на капитана «Новочеркасска» было достаточно, чтобы понять: изможденный пленник вряд ли сумеет сказать больше одной фразы, да и фраза эта вряд ли обрадует африканских полицейских. Обезвоживание организма, помноженное на тепловой удар, было очевидным: на шее арестанта выступили огромные алые пятна, скулы заострились, губы пересохли и растрескались, как земля в засуху. Демонстрировать его перед телеобъективом в таком неприглядном виде было решительно невозможно. Посовещавшись, следователи отправили Флерова в тюремный лазарет, где строго внушили доктору – поставить капитана на ноги как можно быстрей. Полицейских можно было понять: ведь на получение «признательных показаний» у них оставалось чуть больше суток…
На следующий день следователи сами пришли в тюремную больницу. Они по-прежнему выдерживали правила игры, взятые на первом допросе: мосластый африканец наседал, угрожая русскому пациенту всеми мыслимыми и немыслимыми карами, а щербатый, изображавший собой человеколюба и гуманиста, умолял «сознаться по-хорошему»…
– Вы должны дать признательные показания! – просительно улыбался он капитану «Новочеркасска», прикладывая руку к пропотевшей майке с изображением Азариаса Лулу. – Мистер Флеров, неужели вы не понимаете, что это в ваших же собственных интересах? Если вы признаетесь, вам и вашим товарищам сделают снисхождение, смягчат приговор… или даже вообще помилуют!
– Может, еще и орденом наградят? – саркастически прищурился капитан. – Золотым кольцом в нос…
– Я взываю к вашим лучшим чувствам! – В голосе щербатого африканца зазвенели пафосные нотки. – Вы должны сознаться в терроризме ради дружбы наших братских народов, из-за уважения к нашей многострадальной республике, из снисхождения к ее колониальному прошлому, во имя взаимовыгодной торговли между нашими странами…
Щербатый заметно волновался, путаясь в английских выражениях, и проницательный Флеров понял: на карту поставлена не только карьера следователей, но и что-то большее…
Из коридора тюремной больницы послышался мерный топот – будто небольшое стадо носорогов спешило на водопой. Стальная дверь с лязгом распахнулась, и в палату вошел незнакомый полицейский полковник с тяжелой челюстью боксера и щелью вместо рта. Чернокожие следователи вытянулись по стойке «смирно» и замерли. Полковник бегло осмотрел помещение, заглянул под койку пленника и, как показалось последнему, даже принюхался, словно крыса у переполненного помойного контейнера. Лишь после этого он выглянул на коридор и сделал какой-то знак.
Спустя минуту
– Господин министр внутренних дел. – Мосластый, вытянувшись во фрунт, пожирал высокое начальство глазами. – Мы провели значительную работу по выявлению преступных замыслов… Подозреваемый почти сознался в попытке террористического акта против всенародно избранного президента, Его Высокопревосходительства Азариаса Лулу…
– Следствие на единственно верном пути, Ваше превосходительство, – щербатый тщетно пытался унять дрожь в коленях.
Набуко Вабанда выслушал следователей, не перебивая. Затем достал огромный золотой портсигар, украшенный бриллиантом размером с лесной орех, закурил гаванскую сигару и долго-долго смотрел на Алексея Флерова.
– Засранцы, – наконец пропыхтел он и, достав из кобуры «смит-вессон» сорок пятого калибра, прокрутил барабан; Набуко Вабанда явно изображал крутого американского шерифа из вестерна. – Знаю я ваш единственно верный путь. Пиво на работе жрать да поварих из столовой в банановые заросли таскать…
Несмотря на драматизм ситуации и общую слабость, капитан «Новочеркасска» не мог удержаться от улыбки: эта опереточная африканская диктатура только пыталась казаться великой и ужасной, на самом же деле ничего, кроме презрения, не вызывала.
– Знаю я этих русских, – щелкнув золотой зажигалкой, министр внутренних дел выпустил колечко ароматного дыма. – Сам когда-то в России на полицейского учился. В Ленинграде. В Высшей школе милиции. Нас там тогда много было – красивых черных мужчин. Все ваши белые девки с ума сходили, на нас глядя. Слышишь, русский, ты в этом городе бывал?
– Я там родился, – спокойно ответил Флеров. – На Петроградской стороне.
Его превосходительство мечтательно закатил налитые кровью глаза.
– Белые ночи, разводные мосты, рюмочная на Фонтанке…
– Петропавловская крепость, крейсер «Аврора», Большой дом, – продолжил семантический ряд пленник. – Там на Арсенальной набережной большой-большой краснокаменный дом есть. Тюрьма «Кресты». Никогда там не бывал? Тебе там самое место…
Набуко Вабанда, впрочем, не обиделся. Лениво обернувшись к следователям, он уточнил:
– Это Бамбучо Костяна вам три дня дал, чтобы русского кэпа расколоть?
– Так точно! – шаркнул сандалей щербатый.
– А иначе пообещал превратить вас в шакалов?
– В кого конкретно – не говорил, – судорожно сглотнул слюну мосластый. – Но Его превосходительство министр пропаганды и идеологии это может!..
– Вас не стоит превращать в шакалов… Потому что вы шакалы и есть! – осклабился министр, довольный собственной шуткой. – Ладно, спасу вас на этот раз. А заодно научу, как правильно с этими русскими работать. В будущем, надеюсь, пригодится. Еще за науку благодарить будете!