Торфъ
Шрифт:
– Брат действительно изволит! Ты садись, садись, Ниночка, не нервничай понапрасну, Сергей сам меня вызвал, так что все хорошо, no panic ( без паники), а вот кофею, да с конфетками «теми самыми» очень даже попрошу тебя соорудить! Окей?
– Окей! – Ниночка улыбнулась немного страшноватой улыбкой ведьмы. Что ж поделать, когда твоя жена сто процентная ревнивица, не мальчика же нанимать секретарём…
– Тук, тук, тук! Сергей Несторович.... пустите в гости? – Медленно приоткрыв дверь в кабинет брата, Павел Несторович просунул в образовавшуюся щель голову и узрел
– Вот так новость! Неужто развязал? Или это снова алтайский отвар, что впарил тебе твой шарлатан доктор? Но ежели нет, то за это непременно нужно выпить!
– Не ёрничай, это всего лишь сок.... Проходи! – Сергей Несторович поставил бокал на изящный столик ручной работы и показал брату на стоящее напротив кресло. – Присаживайся....
– Даже не предложишь?
– Ты все равно за рулём, и сдаётся мне, у тебя ещё куча дел на сегодня запланировано…
– Эх… ладно… – Усевшись на кресло, Павел Несторович улыбнулся брату. – Хоть Ниночка всегда благосклонна ко мне....
– Нравишься ты ей… Молоденький, красивый, богатый не по годам.
– Слушай, не упоминай такое всуе, хорошо?
– Ладно! Не боись, найдём тебе невесту поинтереснее.
Кротко постучав в дверь проскользнула вышеупомянутая Ниночка с подносом нагруженным коробочкой столь любимых Павлом Несторовичем конфет, вазочкой с лесными орешками и кружечкой вкуснейшего кофе собственного приготовления. Сгрузив все на столик, Ниночка ещё раз явила Павлу свою демоническую улыбку, и ни говоря ни слова удалилась, произведя на прощание вполне себе достойный книксен.
– Дворянских кровей у нас Ниночка, не иначе!
– Главное жена не ревнует!
Запустив руку в коробку конфет, Павел Несторович выудил из неё свою самую любимую – восхитительный, умопомрачительный, любовно посыпанный тёртыми орешками трюфель. Ни с чем не сравнимое блаженство, особенно когда это лакомство сочеталось с глотком вкуснейшим кофе.
Не став мешать брату наслаждаться столь любимыми им лакомствами, Сергей Несторович выдержал тактичную паузу, подождав пока кружка кофе снова окажется на блюдечке, и только после этого продолжил. Хотя, точнее будет сказать – начал разговор.
– Готов уже слушать?
Дожёвывая уже третий трюфель, Павел Несторович энергично закивал головой.
– Угу… весь во внимании…
– Сегодня был весьма странный звонок от одного нашего общего знакомого....
– Которого? У нас их превеликое множество… – Заложив ногу на ногу, Павел Несторович украдкой глянул на часы, и полез в карман за смартфоном, нужно было написать прорабу что он задержится, хотя с чего он должен вообще отчитываться перед тем, кто полностью зависит от его денег и благосклонности. В итоге, убрав мобильник обратно в карман, Павел Несторович выжидательно уставился в глаза брату.
– Ты спешишь?
– Да нет! Не парься! Хотел заехать с проверкой в свои строящиеся хоромы! Но, ничего… подождут… или мы с тобой надолго? – Уловив нехорошее движение проскочившее на миг в мимике брата, Павел Несторович занервничал. – Что случилось то? Кто тебе звонил, что за наш общий знакомый?
– Николай Викторович Сукубов нежданно нагадано объявился… Знаешь такого?
– Что ему ещё от нас нужно? Мало мы ему заплатили? Совсем уже старый черт оборзел! Скоро давится уже начнёт от жадности своей.
– Ты черта не упоминай, а то неровен час и выскочит из камина.
– Да нет никакого черта, и камина у тебя нет! А этот мерзкий старикан есть! Что ему на этот раз от нас потребовалось? Вроде мы уже все взаимоотношения с ним завершили, которые, замечу, он сам же, по своей инициативе и инициировал! То же мне, помощник нашёлся – навязывает ненужные услуги а потом дерёт за них втридорога....
– Вроде завершили, да выходит, что не совсем. Хочет долг вернуть один.
– Долг? Какой на хрен долг? Все долги давно оплачены, да на бумаги с печатями и подписями собственноручно поставленными переведены! Всё – баста! Finita la comedia ( Комедия окончена ) Все долговые тяжбы мы завершили ещё два года назад, очухался! За что хоть на этот раз… и сколько?
– Сто миллионов с процентами за давностью лет. Девятнадцать лет по пять процентов за год, итого ещё девяносто пять миллионов.
– Что? Двести лямов? Да он охренел? Я столько за год не зарабатываю!
– Долларов Паша, долларов!
Павел Несторович едва не подавился слюной, настолько его шокировало сказанное братом слово. Двести миллионов рублей он ещё смог бы пережить, тем более разделив эту астрономическую сумму пополам с братом, но… долларов. Откуда вообще могла взяться столь страшная цифра. Неужели Николай Викторович не понимал, что братья навряд ли наскребут такие деньги даже продав свой бизнес и всю имеющуюся у них недвижимость. Сделав большой глоток кофе, Павел Несторович даже не ощутив его вкуса, прокашлялся и хрипло произнёс.
– За что?
– За отца естественно, его должок, с девяностых.
– Бумаги то есть?
– Говорит есть, а раз говорит то и вправду все есть, сам ведь знаешь.
– И что делать с этим? Это же полный крах… ежели до суда дойдёт, по миру пойдём, а там глядишь и ещё что-то всплывёт до кучи, что бы уж наверняка нас с головой утопить.... Чем платить? Почки продавать или на паперть с рукой протянутой?
– Уже всплыло, так, что считай с головой окунул нас старый козёл – Сергей Несторович с тревогой глянул на побелевшее лицо брата, и испугавшись, что того может хватить кондратий, наконец сжалился над ним. – Мачеху помнишь?
– Таисию Павловну?
– У тебя их несколько имелось?
– Сам же спрашиваешь…
– Спрашиваю, помнишь ты или нет?
– Да помню… Случилось с ней что?
– Можно и так сказать – случилось. Отошла в мир иной наша обожаемая Таисия Павловна.
Лицо Павла Несторовича снова поменяло свой цвет, но уже с мертвенного белого, на вполне себе человеческий – розовый. Сглотнув, он выдал практически стихотворную фразу.
– Вот же грусть печаль, хоть и стервой была порядочной, а почему-то жаль.