Торговцы грезами
Шрифт:
— Ладно, Ларри, — просто сказал я. — Случаются ошибки. Давай забудем это. — Я мог позволить себе быть великодушным.
Сначала на его лице появилась жалкая улыбка, потом проступило облегчение. Он теперь понял, что можно не волноваться насчет трех миллионов долларов, которые он вложил в дело. Выходя из кабинета, он уже вполне владел собой.
Я проголодался. Время было обеденное.
Вернувшись с обеда, я немного устал. Я позволил себе пропустить пару бокалов, отмечая такое событие, но чувствовал себя хорошо, ведь был такой чудесный день.
На моем
Ожидая ответа, я напевал себе под нос.
— Алло? — сказала она усталым голосом.
— Привет, милашка! Ну, что там у тебя?
— Джонни, — медленно сказала она, и ее голос эхом отозвался в трубке. — Папа умер.
По моему телу пробежал озноб. Я похолодел.
— Извини, — сказал я. — Когда это случилось?
— Час назад, — печально произнесла она.
— Сейчас я приеду, — сказал я ей, но тут мне в голову пришла другая мысль. — А как мама перенесла это?
— Она сейчас наверху с ним, — ответила она и заплакала.
— Возьми себя в руки, милашка. Питеру бы это не понравилось.
Она шмыгнула носом.
— Конечно, не понравилось бы, — с трудом сказала она. — Он никогда не выносил моих слез. Если мне что-то хотелось, когда я была маленькой, достаточно было заплакать.
— Молодец, — ободряюще сказал я. — Сейчас буду у тебя.
Повесив трубку на рычаг, я долго смотрел на телефон. Затем повернулся в кресле и посмотрел в окно. Стоял чудесный день, но чего-то теперь не хватало. Я почувствовал, как мои глаза наполнились слезами, и подумал: «Ну ладно, Джонни, не веди себя как ребенок. Никто не живет вечно. У него была богатая событиями жизнь». Но, конечно, в этой жизни у него было и много печалей. Я повернулся к столу, положил голову на руки и заплакал. Черт возьми, я имел такое же право оплакивать его, как и кто-нибудь другой.
Услышав, как открылась дверь и кто-то вошел в кабинет, я поднял голову. Это был Боб. Он стоял, глядя на меня.
— Ты слышал? — спросил он, но уже и сам понял. Я тяжело поднялся с кресла и обошел вокруг стола.
Взяв с дивана шляпу, я молча посмотрел на него. Он смотрел на меня с сочувствием.
— Я знаю, что ты испытываешь, Джонни, — тихо сказал он. — Он был настоящим человеком.
— Это был величайший человек, которого мы совсем не знали, — сказал я. — По крайней мере он никогда никому не хотел причинить зла.
Боб кивнул. Внезапно я ощутил тишину. Казалось, что студию накрыли звуконепроницаемым колпаком.
— Чертовски тихо, — заметил я.
— Ребята на съемочной площадке тоже обо всем узнали. Никто не хочет сейчас работать.
Я кивнул. Так оно и должно было быть. Я прошел мимо него в коридор. Люди, стоявшие маленькими группками, смотрели на меня, когда я проходил мимо них, в их взглядах было сочувствие. Один или два даже подошли ко мне и молча пожали руку.
Я вышел на улицу. Здесь было то же самое. Везде стояли люди и тихо переговаривались. Их сочувствие волнами передавалось
Кто-то схватил меня за рукав. Я повернулся. Это был Дэйв. Его глаза сияли.
— Ты только послушай, как поет эта канареечка, Джонни, — сказал он. — Только послушай!
Я посмотрел на сцену. Да, девчонка пела, конечно, хорошо, но сейчас мне было не до песен. Я видел, что к нам идут Ларри и Стенли Фарбер. Интересно, сообщил им уже Ларри печальную новость? Хотя мне было все равно. Единственное, что я хотел, — это уйти отсюда.
Дэйв держал меня за руку, пока они не подошли, и опять принялся что-то восторженно кричать мне на ухо.
— Я тебе говорю, что на этой девчонке мы заработаем будь здоров! Каждая нота в ее голосе напоминает мне звон монет.
Дэйв повернулся к подошедшим.
— Правильно я говорю?
Они кивнули, согласно улыбаясь.
— Вы слышали, что Питер Кесслер умер? — спросил я у них.
Ларри кивнул.
— Да, — ответил он. — Я слышал. Плохо, конечно, но этого следовало ожидать, ведь он был уже старым.
Я молча смотрел на них. Ларри был прав, это было плохо. Единственное, чего он не знал, насколько это было плохо. Я сбросил руку Дэйва с рукава и пошел прочь.
За спиной послышался голос Дэйва.
— Эй! Что с этим парнем? — спрашивал он своих друзей.
Я не слышал, что ему ответили, так как уже закрыл за собой дверь.
В моем кабинете никого не было, когда я, сев за стол, положил перед собой листок бумаги. Нажимая на перо, которое заскрипело, я вывел: «Совету директоров компании „Магнум Пикчерс“».
Подняв глаза, я посмотрел через открытую дверь в коридор и снова перевел глаза на лежащий передо мной лист. Теперь все встало на свои места. Я вспомнил, что сказал мне Эл после того, как признался, что является владельцем «Великой бостонской корпорации».
— Питер сказал, что когда-нибудь ты обратишься ко мне, — сказал он со своей спокойной улыбкой.
Я удивился.
— Неужели? — спросил я. — Откуда он знал? Мы ведь только вчера договорились с ним обо всем.
Эл покачал головой.
— Ты не прав, Джонни, — продолжал он все так же спокойно, — это случилось еще два года назад, когда он продал свой контрольный пакет акций.
Я еще больше удивился и посмотрел на Дорис, потом снова на Эла.