Торговцы грезами
Шрифт:
Кабинет Эла Сантоса находился в глубине двухэтажного здания «Банка Независимости», и через стекло он мог наблюдать за всей работой банка. Кабинет был обставлен скромно. Сам Эл тоже был одет скромно, в строгий, немного старомодный костюм. Глядя на него, никто бы не сказал, что еще пятнадцать лет назад он был владельцем балагана. Сейчас у него был вид процветающего банкира, лишь глаза были все теми же — теплыми, с искорками; еще морщины на лице и, конечно же, тонкая итальянская сигара, неизменно торчавшая в уголке его губ.
Сейчас он чувствовал себя прекрасно. Тоненькие колечки дыма поднимались вверх от его сигары,
Джонни, сидевший рядом, выглядел уставшим. Слишком много сил он отдавал работе в студии. До Сантоса доходили разговоры, что Джонни работает с утра до вечера, и он знал, сколько сделано за короткое время. Ни одна мелочь не ускользала от его проницательного взгляда, в глубине души он радовался успехам Джонни. Вот уже больше месяца студия «Магнум» жужжала, как потревоженный улей, и эта заслуга целиком принадлежала Джонни. Эл так радовался заслугам Джонни, будто это были его личные успехи.
Но Джонни выглядел слишком усталым, лицо осунулось, появились морщинки в уголках губ. Нельзя работать в таком темпе, это чистой воды убийство.
И, конечно же, жена Джонни. Эл улыбнулся, подумав о ней. Для шестидесятилетнего старика все женщины остались в прошлом. Он пристально посмотрел на Джонни. Вряд ли жена давала ему отдохнуть, а он явно нуждается в отдыхе.
Эл вполуха слушал объяснения Питера. Он привык к тому, что к нему приходили люди кино, прося денег в долг. В кинобизнесе были свои правила, остановиться на достигнутом нельзя, нужно постоянно снимать все новые и новые фильмы. И еще одна интересная деталь: давая деньги в долг, он пока еще не потерял на этом ни цента.
Эл вспомнил, как это начиналось. Он как раз ушел на пенсию и никогда в жизни не думал, что станет банкиром. Бывший балаганщик, и вдруг на тебе — банкир! Да если бы ему кто-нибудь тогда сказал об этом, он бы просто расхохотался. Как-то однажды он сидел на крыльце своего дома, разговаривая с братом Луиджи и перебирая расписки, которые он хранил в ящике письменного стола. Киношники задолжали ему уже почти четверть миллиона долларов. Он в шутку сказал Луиджи, что если так и дальше пойдет, то он откроет собственный банк. Именно в тот момент мимо проходил его бухгалтер Витторио Гвидо, соседский сын; вообще-то он был бухгалтером одного из банков Лос-Анджелеса, а по уикендам помогал Элу. Он посмотрел на Эла и сказал:
— А почему бы и нет, мистер Сантос?
Так и появился банк, вернее, сначала — маленькая лавчонка, над дверью которой они повесили выкрашенную деревянную вывеску: «Банк Независимости», и ниже — «Ссуды кинофабрикам».
Кинобизнес крепчал, то же происходило и с банком, они шли вперед рука об руку. Да, теперь уж не сравнить ту маленькую лавчонку с сегодняшним зданием банка в Лос-Анджелесе, над дверью которого золотыми буквами написано: «Капитал пятьдесят миллионов долларов».
Питер закончил говорить и ждал его ответа. Эл собрался с мыслями и, прищурившись, посмотрел на Питера. Выслушав его длинную речь, он понял, чего тот хочет. Он хочет сделать дополнительный заем в два миллиона долларов, чтобы выкупить долю Джорджа, вложенную в сеть кинотеатров, которой они владели на паях.
— А с чего это Джордж вздумал их продавать? — спросил он.
— Он хочет уделять больше времени руководству своими кинотеатрами, — быстро ответил Питер.
Эл
— Вы и так мне должны три с половиной миллиона, — сказал он с улыбкой. — В прошлом году я убедил Совет директоров продлить срок выплаты, и мне трудно будет добиться их согласия на дополнительные два миллиона в придачу к этому.
— Но в прошлом году у нас были веские причины, — возразил Питер. — Мы открывали филиалы за границей, а это потребовало больших затрат. — Он открыл свой портфель, лежащий на коленях, и, порывшись, вытащил оттуда бумаги. Положив их на стол Элу, продолжил: — В этом году мы, однако, не ожидаем никаких затрат и поэтому сможем вовремя вернуть долг.
Эл даже не взглянул на бумаги. Он никогда этого не делал. Все они готовы были показать ему бумаги с расчетами бюджетов, планами и результатами, но этим занимались другие отделы. Пусть все читают и высчитывают, он никогда не мог этим заниматься. Давал ли в долг один доллар или миллион, он всегда основывался на чувстве личной симпатии.
— Ну и как это у вас получится? — спросил он у Питера.
Питер нервно прочистил горло. Иногда он сам поражался, зачем ему еще деньги? Чем больше у него было денег, тем больше они приносили хлопот. Он сам не понимал этого. Похоже, для человека не существует никаких границ.
— Вот какие у меня мысли, — наклонившись к Элу, он слегка понизил голос: — Мы погасим этот долг векселями по семьдесят пять тысяч долларов. Каждую неделю будем оплачивать один вексель. Таким образом все деньги будут выплачены в течение года. Я думаю, Совет директоров не будет против. Что касается нового займа, это будет ссуда на десять лет под залог имущества — всех кинотеатров фирмы «Магнум», они стоят примерно в два раза больше, чем заем. Думаю, Совет директоров одобрит и это. — Он откинулся в своем кресле и посмотрел на Эла, довольный собой.
— Семьдесят пять тысяч в неделю — это куча денег, — задумчиво сказал Эл. — Ты уверен, что сможешь выплачивать их?
— Я уверен, что смогу, — сказал Питер, чувствуя себя все непринужденнее. — Сейчас наш доход в неделю от трехсот тысяч и выше, а к концу года, когда филиалы за рубежом выйдут на полные обороты, мы будем получать четыреста тысяч в неделю.
Эл сопоставил в уме цифры, которые привел ему Питер, с теми данными, которые ему были известны, — цифры совпадали. «Магнум» действительно получал прибыль в размере пятнадцати миллионов в год.
— А кто будет заниматься кинотеатрами, если Джордж уйдет?
— Джонни, — ответил Питер, кивая в его сторону.
Эл повернулся к Джонни.
— Ты думаешь, дело выгорит?
Джонни посмотрел на него. За все это время он еще не сказал ни слова.
— Придется повозиться, — честно ответил он. — Но думаю, все будет хорошо.
Эл снова повернулся к Питеру и задумчиво запыхтел сигарой.
Он не очень-то верил в причину, по которой Джордж продает свою долю, но, с другой стороны, все основания для ссуды были убедительными. Четыре миллиона как ломбардный кредит и два миллиона — ссуда под залог имущества, — тут волноваться было не о чем. Он поднялся, давая понять, что встреча подошла к концу.