Торговец душами
Шрифт:
– Тайна следствия, лена. Тайна следствия.
Домой мы ехали молча. Усталость накатывала волнами, а голова была забита мыслям, которые крутились в каком-то хаотичном водовороте. Что же с тобой случилось, Честер Ков? Мы сегодня столько всего раскопали, но это ни на шаг не приблизило нас к ответу на этот вопрос. Все ниточки обрывались и было просто не понятно, за что хвататься дальше. Моя работа никогда не была скучной или однообразной, но раньше все было однрзначно, даже предсказуемо. А сегодняшняя растерянность угнетала.
Наверное, поэтому я отказалась от приглашения Тагриана поужинать, не стала заходить к Юссе, а просто поднялась к себе. Дома приняла душ, съела ужин, даже не обращая внимание на то, что ем, и упала на кровать.
Честер Ков, Честер Ков… Скромный тихий редактор, который может быть первый раз в жизни вспылил, когда узнал о прошлом невесты, и попал из-за этого в тюрьму. Потом продал квартиру и уехал, явно не желая жить там, где все знают о его позоре. Вполне логичное желание. Значит, он уехал в… как его, Келтон, немного прожил там, перебрался в Оксвил, где и осел.
Сколько же времени в Кове могла сидеть Гниль? По статистике, последствия для здоровья начинают проявляться через четыре-шесть месяцев плотного контакта с очагом. Конечно, в нашей статистике тоже есть исключения. Кто-то начинает страдать уже через неделю у только-только открывшегося Свища, а кто-то может и год возле него прожить, ничего не чувствуя. Как это происходит с Ковом, я даже не берусь предполагать. Но ведь есть еще его соседка. Лена Кракертон начала жаловаться на самочувствие совсем недавно. Так что можно попробовать вмесить лену в общую статистику и сделать вывод, что Гниль в ее соседе появилась примерно полгода назад. Вот только это все равно нам ничего не дает.
Дома или на работе он подцепить Гниль не мог. Или мог? Может в Кове есть что-то такое уникальное, что ему и не нужно было самому иметь Свищ, а просто коснуться Гнили где-то или даже пройти мимо, а она возьми и приживись? А-а-а, тут можно хоть тысячу разных версий придумать!
Я поднялась и заходила по квартире. Надо выбросить этого Кова из головы. Хотя бы на сегодня. Иначе не усну, промучаюсь до самого утра, а завтра буду похожа на вареную рыбину.
Сделав несколько глубоких вдохов, я остановилась возле кухонного шкафа и достала оттуда самую большую кружку. Залила кипятком пучок мяты, прихватила валяющийся в кресле небольшой клетчатый плед и вышла на улицу. Обойдя дом, оказалась на набережной и уселась там прямо на камень, свесив ноги вниз.
Было тихо и темно. За спиной светились соседские окна, а впереди темнела вода Лейны, в которой отражалась растущая луна. Легкий ветерок шевелил мои волосы и обдавал ароматом цветущей сирени. Вокруг стрекотали цикады, а на другом берегу, где заказник, надрывались лягушки.
Я болтала ногами, не спеша потягивала мятный чай и слушала лягушачий концерт. Подумать только, почти центр Малейна, третьего по величине города в Лурее, и пожалуйста – дикая природа во всем своем великолепии. Лягушки, цикады и… волк?
– Не спится? – Негромкий вопрос из-за спины меня почему-то не испугал.
– Проветриваю голову перед сном, – пожала плечами, не оборачиваясь.
– Не возражаешь, если составлю тебе компанию?
Я качнула головой. Оборотень опустился на камни рядом со мной. Глубоко вздохнул, как будто пытался поймать аромат моего чая, и пробормотал:
– Сола…
– Что?
– Ты знаешь, что в Скандаре твое имя звучит как «Сойле»? Это значит «солнышко».
– Знаю, – улыбнулась я. – Мне говорила моя подруга Юсса, она из Хермины.
Хермина была одной из пяти небольших стран, которые располагались в северном регионе Скандар. В основном там жили высокие голубоглазые блондины, вроде нее или Риана, а имя Сойле и правда было популярным. Но я со своими черными волосами на солнышко вряд ли похожа. Просто мама во время беременности увлеклась легендами о ледяных скандарских змеях-воителях и ей так понравилось имя одной из героинь, что она решила назвать им меня.
– А твое имя что значит? – спросила я.
– «Победитель». Это древнелурейский. Оборотням часто дают имена на этом языке. Традиция, что ли.
– Тебе подходит, – хмыкнула тихо.
Мы замолчали. Я пила свой чай, а Риан рассеянно рассматривал воду.
– У вас здесь красиво.
– Да, – по моим губам скользнула улыбка. – Лучшее место в Малейне.
– В Эндерсе таких нет.
– Ты все время там живешь? – мне вдруг стало интересно узнать что-нибудь об оборотне.
– В основном, да. Так удобнее. Было, по крайне мере.
Я повернула голову, посмотрела на странно задумчивого мужчину и спросила:
– Почему было?
Тот повел плечами и как-то невнятно ответил:
– Вдруг мне так понравится у вас, что я решу остаться?
– Оставайся, – разрешила великодушно и снова уставилась на темную воду. – А все же, почему Эндерс? Почему ты уехал с клановых земель?
Насколько я знала, оборотни в основном жили на севере и северо-западе Лурея. Не то чтобы их кланы были закрытыми, просто они предпочитали жить среди своих.
– В пятнадцать лет во мне проснулась магия, – честно ответил Тагриан. – Учить в клане меня было некому, поэтому отец нашел мне наставника в Эндерсе, и я переехал туда. Потом в университет поступил, на боевку.
Хм… Раз в клане учить юного мага оказалось некому, получается, что матери Риана с ним не было? Интересно, почему… Она умерла или уехала? Но это слишком личный вопрос, чтобы я могла его задать.
– А ты? – спросил мужчина. – Всегда жила здесь?
– Неужели ты не читал мое досье? – хмыкнула хитро.
– А должен был? – он ответил такой же хитрой улыбкой. – Вдруг мне интереснее узнавать тебя вот так, постепенно, не по сухим официальным строчкам?
– Ну раз так… – кивнула, усмехнувшиь. – Нет, я родилась и выросла на южном побережье. Там есть такой маленький городок – Стьюд. В Малейн приехала, как и ты – в Эндерс, учиться. Когда инициировались способности Чистильщика.