Торговец плотью
Шрифт:
— Все точно, Тони. Так оно и есть. — Вилли разнервничался еще пуще. Он жадно глянул на пачку денег в руке Тони, посмотрел ему в лицо и тут же боязливо отвел глаза. — Я чертовски рискую, Тони. Если это дойдет до Анджело...
— Не дойдет, — заверил его Тони и крикнул: — Эй, бармен, повтори. И поторопись. — Он заговорщически подмигнул Файфу: — Насколько велик риск, Вилли? На сколько он потянет?
— Ну, может, на стольник, а, Тони?
То, что Тони только что услышал, уже стоило сотни баксов.
Он отслюнявил три стодолларовые бумажки от своей пачки и перебросил их через стол собеседнику:
— Вот тебе три сотни, приятель. А теперь выкладывай все без утайки.
Принесли напитки, и Тони расплатился. Вилли почти прикончил свой бурбон двумя громкими глотками и залепетал:
— Спасибо, Тони. Большущее...
— Успеешь отблагодарить. Я жду.
— Ну, основное я уже сказал. Я так понимаю, ты собираешься вернуться в город, верно? И скоро?
Тони согласно кивнул.
— Ну, мне подумалось, тебе не помешает быть в курсе, чтобы держать ухо востро. Болтают всякое, говорят, Анджело хотел бы отделаться от тебя по-тихому из-за того, что национальные авторитеты присматриваются к его организации, а может, что и похуже.
Тони рывком поднял стакан и нервно отхлебнул. Это “а может, что и похуже” означает, видимо, только одно: Анджело собирается отделаться от него навсегда. Должно быть, много чего, ему неведомого, случилось за последние полтора месяца.
— Так “может” или ты слышал что-то определенное? — проворчал Тони.
— Нет, я не знаю. Просто его обложили со всех сторон.
— А что насчет национальных авторитетов?
— Да парни с Востока. Они побывали в городе. Вроде пытаются войти в долю или еще что. Такой слушок идет. А может, и ничего особенного. — Вилли замолчал, допил оставшуюся каплю бурбона. — У тебя в городе вроде осталась девчонка?
— Мария? Можно сказать и так.
— Точно. Она... э... встречается с Анджело... Или он с ней встречается. Короче, у них вроде любовь.
Тони чуть не поперхнулся — ну и дела.
— И давно?
— После твоего отъезда, сразу.
Тони пялился на Файфа, с трудом переваривая услышанное.
Что же это такое? Все летит к чертям собачьим. Мария с Анджело? Бессмыслица какая-то. Господи Иисусе, слишком много навалилось на него за один раз. Тони сжал челюсти. Нужно вернуться, посмотреть самому, что да как.
— Еще что-нибудь, Вилли? Давай отрабатывай бабки.
— Это все, парень. До последнего цента. И спасибо за три сотни, Тони. Они очень мне пригодятся.
— Да ладно, забудь. До встречи.
Тони встал и вышел из бара. С минуту он посидел в “кадиллаке”, соображая, не стоит ли рвануть прямиком во Фриско и нагрянуть к Анджело. Обида и что-то похожее на ревность распирали его, но он заставил себя успокоиться и хорошенько все обдумать. Соваться с лету к Анджело не стоило бы. К тому же Файф мог все переврать или перепутать. С него станется. Нет, Тони полагалось отзвонить Анджело, как они условились, в субботу, завтра вечером, и глядишь — тот возьмет и предложит ему вернуться, и, значит, печенки грызть нечего понапрасну. Так и следует поступить, позвонить боссу, доложиться и послушать, что он скажет. Нелишне прикинуться и дурачком.
От принятого решения Тони сразу полегчало. Завтра вечером он позвонит, а пока успеет заехать в Напу. Что скрывать: именно этого ему хотелось весь последний месяц, если быть честным перед собой. Тони закурил, затянулся глубоко, как будто последний раз в жизни, не заметив, как унесся мыслью к Бетти. Практически только это и занимало его в последнее время. Черт побери, и видел-то ее всего три-четыре раза и только однажды был близок с ней. Ерунда какая-то. Мария красотка по сравнению с Бетти. А уж как Бетти вела себя в последнюю ночь — да она прямо заявила, что не захочет и видеть его. Но он-то просто обязан с ней повидаться, потолковать, хотя бы взглянуть на нее еще разок.
Выбросив окурок, Тони завел машину и рывком взял с места. В пути его будоражили совершенно не свойственные ему мысли. Он чувствовал, что бы ни ждало его в Сан-Франциско, он сумеет справиться и добиться своего... Лишь бы только Бетти поняла его, поддержала, осталась бы с ним... Впервые в жизни он ставил под сомнение собственную веру в себя, его самоуверенность начала подтаивать, как кубик льда в бокале. А ведь всего два месяца назад он считал, что сумеет справиться один со всеми каверзами судьбы.
В начале шестого вечера Тони прибыл в Напу, подъехал прямо к “Вестбэрну” и вышел из машины. Какое-то время с вдруг пересохшим горлом вглядывался он в книжную лавочку, потом подошел и толкнул дверь.
Бетти он услышал прежде, чем увидел.
— Тони!
Повернув голову, он увидел, как она чуть ли не летит к нему из глубины магазинчика. Сердце его бешено заколотилось, а колени едва не подогнулись от внезапной слабости.
Бетти подбежала к нему и резко остановилась, словно вдруг застеснялась.
Проглотив с трудом ком в горле, он робко поздоровался:
— Привет, Бетти.
Она промолчала.
Тони осмотрелся: они были одни в магазине.
— Хотел бы поговорить с тобой, — сказал он. — Когда ты освободишься?
— Я могу закрыться уже сейчас.
Она хотела было сказать что-то еще, но вместо этого торопливо занялась какими-то пустяками. Вскоре они вышли на улицу, и она заперла лавочку. Тони подвел ее к “кадиллаку”, открыл для нее дверцу и помог сесть, затем обошел машину и скользнул за руль.
Некоторое время они как бы чего-то ждали, Тони лихорадочно пытался понять, что с ним происходит, почему ему не удается непринужденно заговорить с ней о сотне вещей, поделиться своими сомнениями, которые могли бы заинтересовать Бетти. С другими девушками и женщинами он был красноречив и развязен, как конферансье, зачастую вовсе не заботясь о выборе слов и фраз.
— Бетти, — заговорил он стесненно, через силу, — я очень много думал о тебе, поверь. С тех пор, как уехал отсюда. Пытался представить, что ты думаешь обо мне, и думаешь ли вообще, — захочешь ли увидеть меня.