Торговец
Шрифт:
– Его императорскому величеству Аксимилиану, – поправил его парнишка, стремительно мрачнея. – Возможно, я и деревенщина, но я не дурак, святой отец. Соблаговолите назвать причину, по которой слуги Светлого Господина решили не сдержать своего слова, чтобы я мог передать ее слово в слово.
– За свою дерзость в речах ты заслуживаешь плетей, – заметил монах, – радуйся, что твой статус гонца хранит тебя. Но все же ответ будет дан. Перевал Мертвой Грозы не является Вратами Хаоса, а потому его очищение от порождений зла – подвиг хоть и несомненный, но не легендарный, доказывающий избранность совершившего его богами. В некоторых древних текстах это место действительно
– А ничего, что там на несколько дней в округе ни одного человека не встретишь, потому как люди там поголовно сжирались тварями? – ядовито осведомился гонец.
– Еще один звук – и тебя все-таки высекут на главной площади, – посулил пареньку, наверняка совсем недавно бывшему обычным молодым крестьянином, церковник, не привыкший, чтобы всякое быдло осмеливалось ставить слова его начальства или его собственные под сомнения. – А виру твоему хозяину я лично выплачу, не обеднею от потери пары серебрушек.
Юноша явно захотел что-то сказать, но сдержался, лишь рука его легла на угловатое нечто, торчащее из-за пояса.
– Не советую. – Один из воинов церкви, стоящих за спиной паренька, положил на его плечо руку в латной перчатке. – Обнаживший оружие в святых стенах будет убит.
Это не прозвучало угрозой. Просто сухая констатация факта.
– Да, зло определенно свило там гнездо, – продолжал кому-то что-то доказывать секретарь Наместника Светлого Господина на земле, – но оно было лишь мелкой занозой в теле нашего мира, а никак не кровоточащей раной. Впрочем, я уверен, маг Аксимилиан, узнав о столь досадном недоразумении, которое произошло, явит нам истинный знак своей избранности небесами, закрыв настоящий Портал Хаоса. Вот их список, кстати.
Гонец внимательно прочел протянутую ему бумажку. Очень короткую, к слову, содержащую лишь шесть названий. И неопределенно хмыкнул.
– А еще, – продолжал говорить церковник. – Мы призываем его и его войска к миролюбию и просим воздержаться от наверняка запланированных им убийств верных сынов церкви, которыми являются…
– Я могу идти? – осведомился парнишка.
– Да, – сбился секретарь. – Но я еще не закончил!
– Не столь важно, – пожал плечами гонец. – Конечно, я не могу знать, что ответит его императорское величество, но думаю, в дальнейшем мне возить послания сюда не придется. Те места, названия которых вы написали, являются действительно ранами нашего мира. Причем такими, куда и сам Канлер Великий, обладающий совокупной мощью всех окрестных земель и всемерной поддержкой Светлого Господина, свою армию двинуть бы побоялся. Пропадет ведь ни за грош. Так что позвольте откланяться, честь имею!
И вышел, даже не попрощавшись.
– Дерзок, – неодобрительно покачал головой монах, уставившись в окно, где зажигались первые звезды наступающей ночи, и размышляя, должно быть, о чем-то высоком. – Проводите его. И это… за воротами города научите почтительности, приличествующей при выслушивании воли Наместника. Только, прошу, без фанатизма. Ему еще далеко ехать, да и потом, парень в чем-то прав: таких дыр, как те, куда предложили сунуться этому на редкость везучему бастарду, действительно поискать надо.
Распоряжение вышестоящего лица солдаты честно пытались выполнить. Вот только у них ничего не получилось. От удара в спину мечом в ножнах, должным сбросить его с коня, парень увернулся, будто имел глаза на затылке, а человек, попытавшийся его нанести, упал в придорожную грязь с распоротым алым маникюром горлом.
– Отродье Бездны! – выдохнул оставшийся в живых воин церкви, прежде чем коротко и почти неслышно треснул пистолет с глушителем, с еле уловимой глазом скоростью извлеченный отнюдь не из-за пояса, где висело обычное оружие офицеров армии новоявленного императора, а откуда-то еще.
– Ну, по мнению большинства людей, почти, – согласилась с ним та, кто маскировалась под парнишку. Легкая полнота по всему телу сменилась довольно притягательного вида выпуклостями в полагающихся женскому организму местах и осиной талией. Красные глаза недобро блеснули в лунном свете, хорошо выделяясь на антрацитово-черной коже лица. – Хотя скоро меня, вне сомнения, такие, как ты, будут называть исключительно «ваше сиятельство», не будь я Инельда, глава гильдии убийц.
И дроу, пряча пистолет в складках одежды, растворилась в стремительно наступающей темноте ночи.
И еще один эпилог
Временная резиденция императора
Олаф и Инельда
Пробираться ночью по военному лагерю, где полно часовых, а зоркие, хотя так и норовящие закрыться глаза внимательно обшаривают мрак, полагаясь не только на данные природой чувства, но и на охранную магию, – дело для сумасшедшего. Или для дроу, по мнению всех рас, не исключая и самих темных эльфов: те или иные формы безумия в их среде – явление распространенное почти поголовно. Но даже среди них для попытки пробраться в самый центр запретной для посторонних территории требуется запредельная наглость и высочайшее мастерство. Те, кто не обладает хотя бы одним из вышеперечисленных факторов, либо не решаются на подобное действие, либо погибают.
Стоило едва заметной тени просочиться сквозь небольшой разрез, проделанный острым кинжалом в стене палатки, как раздалось негромкое «пум!», вспыхнул яркий слепяще-белый свет, и немедленно зазвучала сирена, способная своим воем, казалось, поднять даже мертвого.
Эльфы имеют более чувствительные глаза и уши, чем люди. Особенно темные, которые без долгих тренировок вообще на дневном свете появляться не могут. Резкий переход от темноты к свету, не говоря уж о громких пронзительных звуках, для них куда болезненнее, чем для среднестатистического человека, и куда чаще может вызвать сенсорный шок.
– Что за… – подскочил на кровати лежащий там мужчина в одних трусах, но с пистолетом. – Какого черт… А-а-а-а, это ты, Инельда. Слушай, а нельзя было зайти днем, а не в три часа ночи?
– Привычка, – мрачно ответила дроу, барахтающаяся в опутывающей ее сети и с видимым трудом пытающаяся принять сидячее положение. – Слушай, Олаф, мне кажется – или эта штука самозапутывающаяся, самозатягивающаяся, да еще вдобавок и магии не поддается?
– Все верно, – подтвердил ее предположения мужчина, садясь на кровать, и, почесывая волосатую грудь, убрал пистолет обратно в подмышечную кобуру. – Вот, решил немного повысить безопасность своего походного жилища, а то ходют тут всякие как по бульвару. Охрана опять ничего не видела и не слышала, как я погляжу, они и трубы Страшного суда проспать могут, иначе где носит этих бездельников?!