Торговка детьми
Шрифт:
Вчера на Елисейских Полях я встретила Нэнси, мою лондонскую приятельницу. Она была очень весела и долго рассказывала мне обо всём, что делается в Лондоне, в частности, о том, как она ловко вставляет кляп после того, как дала девочке две-три конфеты. «Ореn your little mouth, my darling...» Мне приходилось несколько раз использовать этот прием, но обидно лишать клиента значительной части удовольствия, в то время как наши комнаты тщательно обиты пробкой.
До свидания, моя дорогая, Ваши письма вызывают у меня истинное восхищение.
Маргарита
Поистине странные вопросы Вы задаете, моя красавица. Не подумайте, пожалуйста, что летальный исход - наиболее, впрочем, частый из всех - должен приводить нас в затруднение. Ваши идеи насчет мешков, которые швыряют в воду, доказывают лишь то, что вы слишком много читали мрачных английских романов, которые повсюду продаются в Париже. Подумайте же о том, что науке Анатомии
Морг - одно из наиболее посещаемых в Париже мест, и люди встречаются там, как у Боевого Барьера. Морг находится в правом подземелье Большого Шатле, у подножия лестницы, ведущей в судебные залы. Это мрачный кабинет, где выставляют тела утопленников и убитых в уличных драках: по пятнадцать за ночь. Госпитальерки святой Екатерины, для которых это является покаянной службой, обмывают тела мертвецов, затем покрывают их саваном, если денег достанет, и потом их относят в общую могилу Невинных.
Нужно пройти в склизкий тупик, где люди стоят в очереди и ждут момента, когда можно будет посмотреть в окошечко на человеческие останки, которые за несколько су лакей осветит для Вас факелом, ибо в двери проделано отверстие, через которое можно глядеть внутрь, зажав нос. Вонь ужасная. Посетителей было изрядное количество, когда, несколько месяцев назад, в Морге выставили найденную в Берси человеческую голову, сваренную в сале в глиняном горшке. Мне случилось видеть ее, это был серый шар, к которому лепились еще пряди волос, а глаза были крупные, вываренные, белые, словно рыбьи. Причина происшедшего так и осталась неизвестна.
Как я Вам уже говорила, наши детки часто заканчивают в этом месте. Там можно на них посмотреть, зачастую обвалянных в соли, с животом, шевелящимся от кишащих в нем червей; их лохмотья, если они сохранились, висят тут же на гвозде. Лица детей при этом настолько искажены, что даже родная мать бы их не узнала. Поэтому в Морг ходят исключительно для развлечения.
Именно на лестнице Большого Шатле я встретила Химеру, шотландочку лет десяти, неизвестно какими путями попавшую во Францию. Она не знала ни слова на нашем языке и была одета весьма опрятно, хотя и не без некоторой странности. Волосы ее были цвета львиной гривы, а глаза, самые необычные, какие мне приходилось видеть, имели бледно-зеленый оттенок сибирского изумруда. Вначале я собиралась использовать Химеру для своего удовольствия, но затем господин де Битор предложил мне за нее такую цену, что я не смогла устоять. Она не пережила и трех дней его непрерывных атак, и теперь я в обиде. В обиде на то, что она умерла, и на то, что она столь недолго мучилась. В обиде на господина де Бютора и на саму себя, в обиде на то, что было, и на то, чего не было. Вот еще беда, скажете Вы. Но разнообразных несчастий у нас час от часа всё больше. Начинает не хватать продовольствия. Неизвестно, во что выльются решения Национального Собрания, а неделю назад Фламандский полк, вызванный королем, прибыл в Версаль. Тем большим утешением служат мне Ваши любезные письма.
Ваш друг Маргарита
Я хотела написать Вам вчера, но поскольку г-н и г-жа Монтьель попросили меня доставить им младенцев для игры в хирурга, я вынуждена была отправиться в башню Сен-Жан, где нет недостачи в младенцах. Мне удалось достать троих: двух девочек и одного мальчика, свежеиспеченных, розовеньких, готовых к подаче на стол. Один Сатана знает, что с ними будет. Обычно начинают с глаз.
Когда младенцев случайно не оказывается в башне Сен-Жан, это не страшно: их можно теперь найти всюду и задешево, а то и даром, потому что в наши дни их расплодилось слишком много. Монашки - белые, черные, коричневые или серые - тоже доставляют нам детей, иногда найденышей, а иногда и своих собственных отпрысков, потому что эти лицемерки сластолюбивы как крольчихи. У них обычно рождаются девочки, и не спрашивайте меня, почему. По большей части они беленькие и мягонькие, но не стоит слишком выдерживать их, а лучше сразу пускать в дело, потому что эта нежная белизна - свидетельство их хрупкости, и нередко они умирают, нисколько не послужив. Ищите лучше розовеньких, а не эту алебастровую бледность, возросшую в тени монастырских стен. Приведу Вам в пример Младенца Иисуса, девочку лет семи-восьми, которую я так прозвала, потому что она удивительно напоминала статую Младенца Иисуса из розового воска, перед которой, кстати, она как раз молилась, когда я обнаружила ее в церкви Сен-Рош. Мне без труда удалось ее заманить, и я уже знала, что она понравится мадам Канийа, богатой гарпии, увлекающейся оккультизмом, которая больше всего любит именно таких, как она говорит, «деток из розового воска, особенно приятных силам ада».
Уведомленная мной, мадам Канийа тут же явилась, одетая в крылатый полонез и в широкополой шляпе, похожая в этом обличье на статую Добродетели. Она держала в одной руке тросточку, в другой - сумку из плотной материи, в которой, я знала, был набор вещей самых жестоких. Ни о чем пока не догадываясь, Младенец Иисус во все глаза смотрела на эту красивую даму. Во мгновение ока мадам Канийа
Я Вам рассказала о Младенце Иисусе, и это тут же заставило меня вспомнить Пресвятую Деву. Мы приобрели ее в обители на Почтовой улице, где девицы св. Михаила держат сироток и обучают их шитью для нужд города. До сих пор сестра Анжела без всяких манер поставляла нам добычу, а мы платили ей звонкой монетой или бочонками рома. Девочки привыкли к разного рода жестокостям, но монахини, которые так хорошо их готовили, вдруг решили, что за ними следят, и я должна признаться, что сегодняшняя политика дает им основания так считать.
Пресвятая Дева была девчонкой лет тринадцати, довольно высокой для своего возраста, что сначала не понравилось мне, но Ворчунье и Монашке удалось развеять мои сомнения, и девицу запихнули в фиакр. У нее были овечьи глаза, светлые волосы, собранные в шиньон, низкие, но красивые груди, и длинные ноги совершенной формы. Еще не доехав до дома, мы уже знали, какое употребление найдем ей, и действительно, мы занимались с нею содомией с таким пылом, что она от этого умерла. Как, и она тоже?!..
– спросите Вы. Вас удивляет, что у меня так часто мрут? Это сущая правда, а, кроме того, смерть является неотъемлемой частью наших игр.
Мы назначили Пресвятую Деву господину Лопару де Шоку, почтенному биржевику и очень набожному человеку, с заплывшими жиром глазам, женатому на святоше, родившей ему семь или восемь детей. Он всегда говорит тихим голосом, потирая свои жирные белые руки, никогда ни с кем не спорит и отличается необычайной живостью воображения, когда надо кого-то хорошенько помучить.
Итак, господин Лопар де Шок лишил девственности Пресвятую Деву спереди и сзади, от чего она страшно кричала. Мы нашли столько приятности в ее рыданиях, что не смогли устоять перед искушением и позвали к ней нашего нефа. Флориан бежит со всех ног, фалды зеленого парчового плаща с трепетом летят за эбеновым деревом его бедер. Размахивая огромным членом, он бросается на Пресвятую Деву и безжалостно пронзает ее зад без всякой смазки. Но кончив слишком быстро, почти сразу, он разочаровал нас. Надо было видеть Пресвятую Деву, лежавшую на боку с закрытыми глазами: рот приоткрыт, как у мертвой, и кровавая слюна течет на подушку. Из зада и переда тоже течет кровь: она изрядно была поранена. Я ухаживаю за ней, пою куриным бульоном, и она начинает выздоравливать; однако говорит нам, что не хочет больше жить. Нас это рассмешило. Она повторила, что хочет умереть. Тогда мы
наплевали ей в лицо, и забавно было следить, как вязкие устрицы сползают по лбу, по бровям, залепляют глаза. Еле слышным голосом она повторила еще раз, что не хочет больше жить. Каждый из нас по очереди помочился ей в рот, и в рот же Флориан вставил ей своего молодца, как будто желая задушить ее. Глаза Пресвятой Девы выпучились, она кудахтала и махала руками, зовя на помощь, пока мне не пришла в голову идея связать ей руки за спиной. Четыре дня и четыре ночи мы делали с ней всё, что только смогли придумать, - дайте простор Вашему воображению, моя дорогая Луиза!
– и господин Лопар де Шок остался настолько доволен, что заплатил гораздо больше запрошенной с него цены. Увы, история от этого лучше не закончилась. Состояние, в которое мы привели Пресвятую Деву, заставляло нас предвидеть, что наука Анатомия от нее откажется. У нас на руках была здоровенная девка, изукрашенная всеми цветами радуги, покрытая синяками, которые начинали вонять, потому что прошлое лето было нестерпимо жарким. В Морге был новый сторож, к которому мы не знали как подступиться, чтобы за взятку он позволил нам оставить мешок. Естественно, мысль о том, чтобы бросить мешок в реку, приходила нам в голову. Но в конце концов мы просто оставили Пресвятую Деву совершенно голую в церкви св. Северина. Может быть, церковный сторож еще успел ею воспользоваться: это составляет часть маленьких радостей его службы. На другой день Монашка Марта пошла в Морг посмотреть, там ли наша Дева, но не увидела ее.