Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы I-XXX)
Шрифт:
Вслед за ними прибыли мистер Тутс и мистер Фидер. Каждый из этих джентльменов держал в руке свою шляпу, словно жил где-нибудь далеко отсюда; а когда дворецкий доложил о них, доктор Блимбер сказал: «А-а-а! Ах, Боже мой!» – и, казалось, был чрезвычайно рад их видеть. Мистер Тутс сверкал драгоценными камнями и пуговицами и придавал такое значение этому обстоятельству, что, пожав руку доктору и поклонившись миссис Блимбер и мисс Блимбер, отвел Поля в сторонку и спросил:
– Что вы об этом думаете, Домби?
Но, несмотря на такую скромную уверенность в себе, мистер Тутс, казалось, пребывал в нерешительности по поводу того, надлежит ли застегнуть нижнюю пуговицу жилета и следует ли, при трезвом учете всех обстоятельств, отвернуть или выправить манжеты. Заметив, что у мистера Фидера они отвернуты, мистер Тутс отвернул свои; но так как у следующего гостя манжеты были выправлены, мистер Тутс выправил свои. Что касается пуговиц жилета, не только нижних, но и верхних, то по мере прибытия гостей вариации стали столь многообразны, что Тутс все время теребил пальцами эту принадлежность туалета, точно играл на каком-то инструменте, и, по-видимому, находил эти неустанные упражнения весьма затруднительными.
Когда все молодые джентльмены, завитые, в тугих галстуках и лакированных туфлях, держа в руках новенькие шляпы, собрались, причем о появлении каждого было доложено дворецким, пришел учитель танцев, мистер Бепс, в сопровождении миссис Бепс, с которой миссис Блимбер была в высшей степени любезна. Мистер Бепс был очень серьезный джентльмен с медлительной и размеренной речью; не простояв и пяти минут под лампой, он заговорил с Тутсом (который молчаливо сравнивал его лакированные туфли со своими) о том, что стали бы вы делать с сырьем, когда оно прибывает в ваши порты в обмен на ваше золото. Мистер Тутс, которому вопрос показался туманным, предложил «сварить его». Но мистер Бепс как будто не считал такую меру целесообразной.
Поль выскользнул из своего уголка на диване, среди подушек, служившего ему наблюдательным пунктом, и спустился в комнату, где был сервирован чай, чтобы встретить Флоренс, которой не видел почти две недели, так как прошлую субботу и воскресенье оставался у доктора Блимбера во избежание простуды. Вскоре она пришла с живыми цветами в руках, такая красивая в своем скромном бальном платье, что, когда она опустилась на колени, чтобы обнять Поля за шею и поцеловать его (так как никого здесь не было, кроме его приятельницы и еще одной молодой женщины, которые разливали чай), он едва мог заставить себя отпустить ее или отвести взгляд от ее сияющих и любящих глаз.
– Что случилось, Флой? – спросил Поль, почти уверенный, что увидел слезу.
– Ничего, милый, ничего, – отвечала Флоренс.
Поль осторожно коснулся пальцем ее щеки – да, это была слеза!
– Что же это, Флой? – сказал он.
– Мы вместе поедем домой, и я буду ухаживать за тобой, мой милый, – сказала Флоренс.
– Ухаживать за мной? – повторил Поль.
Поль не мог понять, какое это имеет отношение к слезе, почему обе молодые женщины смотрели так серьезно и почему Флоренс на секунду отвернулась, а потом повернула к нему лицо, вновь светившееся улыбкой.
– Флой, – проговорил Поль, держа в руке локон ее темных волос, – скажи мне, дорогая: как ты думаешь, я – не от мира сего?
Сестра засмеялась, приласкала его и ответила: «Нет».
– Потому что я знаю, они так говорят, – продолжал Поль, – и мне хочется знать, что они хотят этим сказать, Флой.
Тут раздался громкий стук в дверь. Флоренс поспешила отойти к столу, и больше они об этом не говорили. Поль снова удивился, увидев, что его приятельница шепчет что-то Флоренс, как будто утешает ее, но прибытие новых гостей отвлекло его от этой мысли.
Это были сэр Барнет Скетлс, леди Скетлс и юный мистер Скетлс. После вакаций мистеру Скетлсу предстояло поступить в школу, и в комнате мистера Фидера постоянно прославляли его отца, который был в палате общин и о котором мистер Фидер сказал, что когда он поймает взгляд спикера (чего ждали от него вот уже три или четыре года), то можно предвидеть, как он отхлещет радикалов.
– Ну, а это что за комната? – обратилась леди Скетлс к приятельнице Поля, Милии.
– Кабинет доктора Блимбера, сударыня, – был ответ…
Леди Скетлс обозрела его в лорнет и с одобрительным кивком сказала сэру Барнету Скетлсу: «Очень хорошо». Сэр Барнет Скетлс согласился, но мистер Скетлс смотрел подозрительно и недоверчиво.
– Ну, а этот малютка, – сказала леди Скетлс, поворачиваясь к Полю. – Он один из…
– Один из молодых джентльменов, сударыня, – сказала приятельница Поля.
– Как же вас зовут, мое бедное дитя? – осведомилась леди Скетлс.
– Домби, – отвечал Поль.
Сэр Барнет Скетлс тотчас вмешался и заявил, что имел честь встретиться с отцом Поля на публичном обеде, и выразил надежду, что он находится в добром здравии. Затем Поль услышал, как он говорил леди Скетлс: «Сити… очень богат… в высшей степени респектабелен… доктор упоминал об этом». А затем он сказал Полю:
– Пожалуйста, передайте вашему милому папе, что сэр Барнет Скетлс весьма рад, что он находится в добром здравии, и посылает ему свой горячий привет.
– Хорошо, сэр, – отвечал Поль.
– Молодец! – сказал сэр Барнет Скетлс. – Барнет, – обратился он к юному мистеру Скетлсу, который, назло предстоящему ученью, налег на кекс с коринкой, – с этим молодым человеком тебе следует познакомиться. С этим молодым человеком ты можешь познакомиться, – сказал сэр Барнет Скетлс, выразительно подчеркивая свое позволение.
– Какие глаза! Какие волосы! Какое прелестное личико! – тихо воскликнула леди Скетлс, взирая в лорнет на Флоренс.
– Моя сестра, – сказал Поль, представляя ее.
Скетлсы были теперь вполне удовлетворены. А так как леди Скетлс с первого взгляда почувствовала расположение к Полю, они все вместе отправились наверх; сэр Барнет Скетлс взял на себя заботу о Флоренс, а юный Барнет следовал за ними.
Юный Барнет недолго пребывал на заднем плане после того, как они вошли в гостиную, ибо доктор Блимбер в одну минуту выдвинул его, заставив танцевать с Флоренс. Поль не заметил, чтобы тот был особенно счастлив или проявлял что-нибудь, кроме угрюмости и слабой заинтересованности своим занятием; но поскольку Поль слышал, как леди Скетлс сказала миссис Блимбер, отбивавшей такт веером, что ее дорогой мальчик явно без ума от этого ангела – мисс Домби, – то, по-видимому, Скетлс-младший пребывал в состоянии блаженства, отнюдь этого не обнаруживая.