Торир. Рыжебородый
Шрифт:
У самого входа в пещеру в траве сверкнуло что-то до боли родное и спасительно-теплое. Распятие. Со слезами и стоном облегчения Джарел подняла и поцеловала маленький крестик, который она оставила на пороге этого мира. И как только ее кулак сжался, пространство, окружавшее ее, сам мир — все исчезло. Джарел сделала последние два шага, отделявшие ее от пещеры.
Темнота обступила ее со всех сторон. Девушка с благодарностью ощутила, как глаза ее прикрыло знакомое бархатистое одеяло, вспомнив, как пугающе, жутко выглядела на камнях склона холма ее собственная тень в мертвенно-зеленоватых лучах рассвета. Пробираясь в темном коридоре, Джарел быстро взяла себя в руки, восстановила дыхание, усилием воли прекратила дрожь в ногах и поборола в душе панику, которая охватила ее при первых признаках восхода. Но стоило страху уйти, как его место в сердце Джарел заняла холодная тяжесть,
Ничто не преграждало ей путь. Несмотря на все пережитые потрясения и сильную подавленность, Джарел не забывала прислушиваться к темноте, чтобы не дать обитателям подземелья застать себя врасплох. Лишь один раз до ее слуха донеслось хриплое дыхание какого-то большого существа и шуршание покрытой чешуей кожи по каменной стене. Но, к счастью для нее, оставшееся невидимым в темноте чудовище прошло где-то неподалеку, не заметив ее.
Добравшись до лаза в стене, из которого веяло неземным холодом, девушка почти машинально влезла в него и поползла на четвереньках, пока сузившийся туннель не заставил ее лечь. Отталкиваясь ступнями и ладонями, она проползла еще немного, а затем неожиданно поменявшееся направление тяготения сделало ее движение свободным и легким, словно чуть заторможенное падение. Джарел почувствовала уже знакомое головокружение и ощущение вибрации в каждой клеточке, каждом атоме своего тела. Виток за витком, безо всякого усилия скользила она по гигантской спирали. Снова смешались для нее верх и низ. Снова возникло ощущение, что это кружение по спирали будет длиться вечно.
Наконец пальцы Джарел коснулись края отверстия в подземелье замка Джойри. Легко подтянувшись, Джарел вылезла из туннеля и осталась лежать рядом с люком. Некоторое время она лежала неподвижно, ожидая, пока рассеется туманная пелена перед глазами, пока уйдет головокружение. Джарел уже не надеялась, что вместе с этим исчезнет и тяжесть дьявольского подарка-оружия из ее груди. Когда туман в глазах растаял, а пол перестал уходить из-под ног, девушка легким движением вскочила на ноги, закрыла тяжелой каменной крышкой вход в колдовской туннель, неприязненно поежившись, ощутив ледяной холод металлического кольца, никогда не видевшего солнечных лучей.
Покончив с этим делом, Джарел сделала несколько шагов вперед и стала гадать о причинах неверного, колеблющегося свечения наверху, за проломом в стене, который она заботливо расчистила от вынутых камней. Господи, как давно это было? Неделю, месяц, сто лет назад? После долгого путешествия в почти полной пустоте даже неяркий свет чуть не ослепил ее. Девушка постояла немного, держась одной рукой за стену коридора, а другой прикрывая глаза от света, словно глядя на яркое солнце. Не сразу она сообразила, что впереди маячит свет всего лишь нескольких факелов. Кто бы это мог быть? Отец Жервез, несомненно, молится за нее и ждет ее возвращения. Но вряд ли он отправился бы ей навстречу — во-первых, испытывая непреодолимый ужас перед дьявольским туннелем, а во-вторых, не желая привлечь излишнего внимания солдат Гийома, бродя по подземельям замка с факелом в руках.
Джарел понимала, что должна чувствовать радость и облегчение, вернувшись из черного ада в свой родной мир живой и невредимой. Но ледяная тяжесть в груди подавляла в ней все остальные чувства.
Наконец она шагнула в коридор темницы замка сквозь проделанное в стене отверстие. Невесело улыбнувшись, она вспомнила, как старательно расчищала от камней себе путь, боясь, что возвращаться ей придется бегом, спасаясь от погони… К сожалению, от ужаса, поселившегося в ней самой, спасаться бегством было бесполезно. Амазонке казалось, что не только она сама идет медленно, еле переставляя ноги, но и ее сердце начинает замедлять свое биение, которое становится все реже и реже, словно дыхание измученного, сошедшего с дистанции бегуна.
Наконец она вступила в круг света, образованный несколькими факелами. Две тонкие струйки крови стекали из прокушенной нижней губы по ее подбородку. Щитки на голенях, колени, бедра, а также клинок меча были заляпаны ихором погибших отвратительных созданий, больше похожим на высыхающий гной. Из-под огненнорыжей шевелюры наследницы рода Джойри сверкали холодным огнем глаза человека, не только много повидавшего, но и познавшего то, что находится за гранью, разделяющей жизнь и смерть.
Особая, необычная красота Джарел изменилась, куда-то ушла. Так, некогда прекрасный меч после долгого боя покрывается зазубринами; политый кислотой — теряет гладкость клинка; оставленный в сырости — ржавеет; а испачканный болотной грязью или сажей — становится неузнаваемым и отталкивающим на вид. Посмотрев в глаза девушки, отец Жервез вздрогнул и трижды перекрестился.
Глава 5
Они ждали ее. Священник — мрачный и встревоженный, Гийом — высокий, дерзкий, эффектно выглядевший в колеблющемся свете факелов. С ним было с дюжину вооруженных солдат с факелами в руках, нетерпеливо и опасливо переминавшихся с ноги на ногу. Джарел, увидев Гийома, ощутила, что ее почти остановившееся сердце вдруг застучало, как копыта пришпоренной лошади. Свет в ее глазах сначала померк, а затем вдруг взорвался яркой вспышкой. Кровь, подгоняемая бешено стучащим сердцем, быстрее побежала по венам. Гийом! Гийом, величественно оперевшись на меч, внимательно разглядывающий ее. Гийом, захвативший замок Джойри. Гийом, оскорбивший и унизивший ее. Гийом…
То, что Джарел несла в своем сердце, было тяжелее всех бед и невзгод этого мира. Под этой тяжестью подгибались колени, изнемогало работающее из последних сил сердце. Джарел едва сдерживала желание поддаться этой силе, лечь на пол, замереть и остаться лежать так навеки, с закрытыми глазами, плыть в серых облаках, кружащихся вокруг, обволакивающих ее со всех сторон. Но вот он, Гийом, — прямо перед нею. Этот человек нанес ей страшное оскорбление. Всей душой ненавидела она его до того момента, когда слилась в поцелуе со статуей черного бога. Всем тем, что осталось у нее вместо души, ненавидела она его сейчас. Нужно было сделать последнее усилие. Она должна довести дело до конца, разрядить натянутый лук… выполнить то, ради чего пожертвовала душой… А кроме того, Джарел была уверена, что обретенное ею оружие — обоюдоостро. Оно может поразить и того, кто несет его, если слишком долго откладывать решающий удар. Все это она проговаривала про себя, преодолевая густую, вязкую мглу, обволакивающую ее разум, замедляющую, затрудняющую движение мыслей. Невероятных усилий и напряжения воли стоили Джарел несколько шагов в сторону Гийома. Но вот наконец она оказалась рядом со своим врагом. Меч выпал из рук Джарел. Со звоном ударился он о мокрый каменный пол подземелья. И вот Джарел протянула руки навстречу Гийому.
Он принял ее в свои сильные объятия, обдав запахом пота и винным перегаром. Она услышала его победный и в то же время полный ненависти смех. В следующий миг навстречу его губам потянулся ее раскрытый для поцелуя рот. Их уста почти слились, когда Гийом вдруг заметил радостный блеск в янтарных глазах рыжеволосой девушки-воина из рода Джойри. Это удивило его, но Гийом был не из тех, кто позволяет случайным сомнениям взять верх над собою. Его губы впились в уста Джарел.
Поцелуй был долгим. Вдруг девушка почувствовала, что Гийом вздрогнул в ее объятиях. Губы, касавшиеся ее уст, за долю секунды похолодели.
Медленно-медленно тяжесть, давившая на нее изнутри стала уменьшаться, исчезая, оставляя свободными ее сердце и разум. Сила вновь наполнила ее тело. Мир снова ожил, вернулись краски, звуки, ощущения. Поняв, что дело сделано, Джарел оторвалась от губ Гийома и сделала шаг назад, с любопытством и с победной улыбкой глядя на него.
Румянец слетел с лица Гийома, превратившегося в лик каменной статуи — неподвижный, холодный и бесцветно-серый. Лишь глаза остались живыми на мертвом лице. Взгляд завоевателя был смесью страдания и удивления. Джарел была счастлива. Она мечтала о том, чтобы этот человек понял, что значит, без ее согласия, получить ее поцелуй — поцелуй Джарел из рода Джойри. Теперь воительница, улыбаясь, глядела в округлившиеся от ужаса глаза своего врага. Она увидела, как что-то холодное и чужое проникло в тело и душу Гийома, вызвав не имеющее названия страдание, которое не суждено было до этого познать ни одному человеку на Земле. Джарел не смогла бы описать это чувство, но она видела, что это такое, по глазам Гийома, — нечто смертельно тяжелое, созданное не для существ из плоти и крови; незнакомое, беспросветное и безнадежное отчаяние, которое могло почувствовать лишь существо из того, покрытого тьмой мира серой мглы и тумана. Слишком чуждо и невыносимо остро было это чувство даже для самого сильного человека. Джарел вздрогнула и отшатнулась, увидев застывший в глазах Гийома ледяной ужас. В этот миг она поняла, что в колдовском мире было очень много боли, ужаса и страха, испытав которые, человек из земного мира не сможет жить. Джарел мрачно следила, как проклятье проникает в душу Гийома, как все его тело, каждая частичка его вздрагивает под наваливающейся на них неподъемной чугунной тяжестью.