Торквемада и испанская инквизиция
Шрифт:
Параграф V гласит, что, когда трибуналу не хватает денег на выплату жалованья, суд не должен компенсировать недостаток средств за счет денежных штрафов.
Вообразите себе представление о справедливости, царившее в трибунале, если понадобился указ о том, что штрафы определяются тяжестью преступления, а не нуждой самого трибунала в деньгах!
Тому же вопросу посвящен и параграф VI, который гласит, что недопустимо заменять штрафами тюремное заключение или телесные наказания и что только Великий инквизитор имеет право освободить преступника от ношения санбенито и реабилитировать детей еретиков в том, что касается ношения одежды и выбора профессий.
Как замечает Льоренте, само существование этого декрета показывает, на какие злоупотребления, пользуясь своей властью, шли инквизиторы из соображений собственной выгоды.
Параграф VII полностью насыщен инквизиторским духом беспощадности. Он советует инквизиторам поступать с большой осмотрительностью в делах, где встает вопрос о прощении тех, кто раскаялся в своем проступке после ареста: учитывая, как много лет прошло от учреждения инквизиции, закоренелость таких еретиков можно полагать доказанной.
По поводу параграфа VIII, который предписывает инквизиторам подвергать лжесвидетелей публичным наказаниям, Льоренте помещает весьма любопытный комментарий:
«Чтобы понять суть этого параграфа, необходимо иметь в виду, что существует два способа лжесвидетельства: один – клевета, другой – сокрытие еретических высказываний или действий обвиняемого. Мне встречалось много документов, содержащих сведения о вторых, и очень редко попадались дела, возбужденные против первых. Не так-то просто изобличить клеветника, давшего ложные показания, поскольку несчастный обвиняемый должен был угадывать личность свидетеля. Впрочем, даже если бы он угадал, суд не подтвердил бы его догадки».
Параграф IX гласит, что в одном трибунале запрещено работать двум родственникам или людям, один из которых был слугой другого.
Параграфы X, XI и XVI имеют целью усилить секретность процессов инквизиции. Первый предписывает обеспечить надежную охрану всех документов и наказывать всякого нотариуса, изменившего своим обязанностям; второй постановляет, что нотариус не должен выслушивать показания свидетелей без инквизиторов; последний требует, чтобы свидетель давал присягу в присутствии финансового инспектора, которому надлежит удалиться, когда дело доходит до конкретных показаний.
Остальные четыре параграфа касаются таких аспектов, как учреждение судов инквизиции там, где их еще нет; разбирательство трудных проблем, для решения которых приходится обращаться в Супрему; раздельное содержание в тюрьмах мужчин и женщин; шестичасовой рабочий день служащих трибунала.
В дополнение к шестнадцати параграфам Торквемада в том же году издал специальные инструкции для персонала Святой палаты. Они говорят сами за себя и однозначно наводят на мысль о злоупотреблениях, ради пресечения которых и написаны.
Для начальников тюрем и альгвасилов Торквемада установил, что они обязаны не допускать посещений заключенного кем бы то ни было, за исключением служителей, давших клятву нерушимо хранить тайну; в их обязанности входило разносить пищу и проверять ее, чтобы в ней не оказалось спрятанных записок. Пищу, отмечает Торквемада, должен разносить специально назначенный человек, но ни в коем случае не альгвасил и не тюремщик.
Всем служащим надлежит строго хранить тайну обо всем, что они увидят или услышат.
Приемщикам имущества приказывалось в случае оправдания человека, чья собственность была конфискована, возвратить имущество согласно описи, составленной при конфискации,- но, если имелись неоплаченные долги, их можно выплатить (по распоряжению инквизиторов), не ожидая требования со стороны кредитора.
Если какая-то часть конфискованного имущества была предметом спора в гражданском суде, то это дело должно быть решено в законном порядке. Если выяснится, что оспариваемая часть собственности не подлежит конфискации, ее следует передать стороне, по праву претендующей на нее.
Конфискованное имущество должно поступить на распродажу через тридцать дней, причем приемщикам запрещается покупать ее под страхом отлучения и штрафа в размере 100 дукатов.
Самим инквизиторам перед вступлением в должность предстояло дать клятву исполнять свои обязанности честно и добросовестно и строго хранить тайну; ни инквизиторам, ни другим служащим не разрешалось принимать подарки в каком бы то ни было виде под страхом лишения должности и штрафа в двойном размере стоимости подношения плюс сто тысяч мараведи. Всякий, узнавший о таком проступке, но не разоблачивший нарушителя, подвергался такому же наказанию.
Инквизиторы клялись не посещать узника без сопровождающего; и ни инквизиторы, ни кто-нибудь из других служащих суда не мог занимать одновременно две должности и получать два оклада. Наконец, где бы ни действовал трибунал, инквизиторам надлежит самим оплачивать свои личные апартаменты и не пользоваться гостеприимством обращенных.
Итак, мы видим, сколь огромные усилия прилагал Торквемада к тому, чтобы установить полный контроль над всеми субъектами инквизиторской юрисдикции в Испании и утвердить самого себя в роли единственного арбитра. Неудивительны поэтому его частые конфликты с Римом, когда последний вмешивался в деятельность Святой палаты. Вопреки повторяющимся протестам (то был результат аннулирования отпущений, дарованных Апостольским судом) папа продолжал благожелательно принимать тех, кто покинул Испанию в поисках прощения, понимая, что в Риме его добиться гораздо легче, чем у ставленников Торквемады.
Никогда еще поток беженцев, стремящихся в столицу католицизма, не был таким мощным, как во времена Александра VI. Никогда ранее столь многочисленные толпы приверженцев иудаизма,- которые были обречены на костер или пожизненное тюремное заключение, если бы их разоблачили в Испании,- не припадали в раскаянии к руке Его Католического Святейшества, прося об отпущении грехов, которое Святой Отец с готовностью им предоставлял.
29 июня 1498 года на огромной площади перед собором Святого Петра в Риме состоялось грандиозное аутодафе, на котором сто восемьдесят испанцев получили прощение церкви (эта цифра приводится в книге Бурхарда «Diarium», Льоренте называет число двести пятьдесят, а Сануто («Diario») утверждает, что их было более трехсот ).