Торнан-варвар и жезл Тиамат
Шрифт:
Кроме того, темийские гончары прославились своей посудой едва ли не на половину Логрии. Тут она была весьма дешевая и прочная, ибо на обжиг не жалели топлива – печи обжигальщики топили горным углем, который выкапывали из неглубоко залегающих пластов. Мастера делали из местной белой глины посуду, мало уступающую изредка попадающей в Логрию белоснежной звонкой посуде с далекого востока – почти мифических Хатая и Ксан-Чан. Именно тут первыми научились делать фаянс, и до сих пор местный фаянс был лучше того, что лепили подражатели в других местах. А местная черепица славилась красотой и качеством.
Вдобавок именно в Темии было единственное по
Понятно, что доходами с рудников, копей и гончарен знать и хозяева не очень-то делились с простолюдинами. Но этот источник дохода исправно наполнял казну и давал возможность не гнуть подданных налогами, мудро ограничиваясь одной шкурой там, где другие сдирали семь.
Проплутав еще какое-то время по закоулкам, улочкам и подворотням, они вышли на площадь – и чуть не открыли рты от удивления.
Никогда прежде Торнан не видел таких роскошных дворцов. Над оградой розового кирпича возвышался пятиэтажный фасад, выложенный разноцветными изразцами и белым полированным – аж глазам больно – мрамором. Башенки, лепнина, колоннады, портики…
Полюбовавшись, они двинулись дальше и через полчаса наткнулись на гостиницу. Надпись на вывеске гласила: «Семеро козлят».
– Интересно, кого это они козлят? – простодушно спросил Чикко.
– Кто? – удивился Торнан.
– Семеро. Кого они козлят, что-то не пойму?
Соль шутки до Торнана не дошла. Зато ее вполне оценила амазонка.
– Ты от своих воровских шуточек-то отвыкай, – посоветовала Марисса. – В приличные люди выйти собираешься.
Бросив поводья конюху, они вошли внутрь. Внутри постоялый двор оказался на вид весьма приличным, так что фомор даже забеспокоился:
– Слушай, а у нас денег-то хватит?
– Должно… – нашарив тяжелый кошель, успокоил его Торнан. – Если не покупать все заведение вместе с хозяином.
Помянутый всуе хозяин, немолодой сырой толстяк, высунувшийся в холл, недоверчиво осмотрел трех путников, изучая их запыленную одежду. При виде пригоршни монет, со звоном грянувших о стойку, он, однако, превратился в само радушие. Комната нашлась моментально, причем большая, уютная и с видом на площадь. Приятные запахи, долетавшие с кухни, сразу возбудили аппетит. Вследствие чего ближайший час гости провели за столом, отдавая дань мастерству здешнего кухаря. Нет, они и в дороге, ясное дело, не голодали. Однако разве может сравниться вяленое мясо и похлебка из дичи с горячей, только что приготовленной искусным поваром бараньей печенкой, а сухари – с нежным молодым сыром?
Увлекшись поглощением снеди, они и не заметили, как чувство легкого голода ушло, уступив место тяжести в желудке и легкой сонливости. С трудом оторвавшись от скамьи, они пошли туда, куда вели ноги: в номер, где растянулись на койках.
Марисса, пользуясь случаем, поведала историю местного правителя. К концу рассказа Торнан уже заметно меньше завидовал ныне правящему князю Бэлиргэру X. Лет двадцать с чем-то назад князь Темийский не имел оснований жаловаться на жизнь – богатое и сильное княжество, отсутствие войн и смут, богатство, обширное семейство – три сына и пять дочерей. Но, как известно, боги и демоны бывают мстительны и завистливы (если это, конечно, не Тиамат Всеблагая и не Дий Вседержитель), и радость жалких смертных вызывает у них раздражение и злобу. В княжестве возникло моровое поветрие. Не чума и не холера, и уж тем паче не гнойная горячка. Так, лихорадка, от которой умирала лишь половина заболевших. И возникла-то она лишь в столице и двух ближних провинциях. И продлилась недолго. И жатву собрала не такую большую. Но вот только среди умерших оказались дети князя и все его внуки. А спустя полгода и супруга Бэлиргэра покинула сей мир, не перенеся смерти родных… Тут не обошлось без слухов – говорили о древнем проклятии, о совращенной и покинутой им в молодости ведьме и о храме невообразимой старины, раскопанном при проходке шахты личных рудников князя, с какими-то ужасными идолами и угрожающими надписями.
Но так или иначе, а Бэлиргэр остался на старости лет один-одинешенек. Князь горевал ровно год, но потом возобладало чувство долга, без которого правитель не правитель. Нужно было дать стране наследника, дабы избежать смут и войн по смерти уже немолодого государя. Он женился снова – на молодой вдове какого-то незнатного дворянина, все достоинство которой заключалось в наличии двух детей и доказанном тем самым умении рожать.
Спустя три года в новой княжеской семье на свет появилась девочка, получившая имя Когита – в честь младшей и самой любимой дочери Великой Богини. Злые языки поговаривали, что для получения результата престарелому князю пришлось прибегнуть не только к помощи магов и лекарей, но и кого-то из придворных. Но слухи продолжения не имели. Тем более что появился другой (и куда более печальный) повод для всяких разговоров: во время прогулки в горах сорвалась в пропасть вместе с взбесившейся лошадью княгиня Тоэсти – мать наследницы.
Одни вспомнили о проклятье, тяготеющем будто бы над Бэлиргэром. Другие перешептывались по углам, что княгиня, дескать, что-то такое узнала – какую-то ужасную тайну, из-за чего князь и принял меры… Не без страха ждали новых несчастий для правящего дома. Но все как будто на этом закончилось.
Ныне девятнадцатилетняя принцесса Когита является едва ли не самой завидной невестой по эту сторону Рихея. Пока, однако, ее отец не сделал выбора, повинуясь просьбам дочери, замуж, понятно, не рвущейся. Но долго сие продолжаться не может – князю под восемьдесят, и он не раз говорил, что не желает умирать, не обеспечив будущего княжества и дочери, не увидев внуков.
Выслушав рассказ, они вздремнули немножко, а потом отправились на раскинувшуюся неподалеку ярмарку. Шум, гам, выкрики зазывал…
У полосатой палатки толстопузый человек в красной рубахе, размахивая руками, вопил, стараясь перекричать гомон толпы:
– Спешите увидеть – чудо неслыханное прежде в славном городе Истар! Всего за одну монету! Женщина с бородой! Клянусь, вы такого не видели! Женщина, в которой течет кровь древних гномьих королей, властелинов Синего Хребта и Рихея! Спешите увидеть – последний отпрыск на древе дворфских монархов!…
– Так это он дворфов гнумами обозвал, что ли? – с легким недоумением произнесла Марисса.
– Нет, – буркнул под нос Чикко. – Это ты цфергов дворфами обозвала только что…
– Спешите увидеть! – продолжал зазывала. – Именно так выглядели женщины сгинувшего народа подгорных карлов, правивших Рихейскими горами! Всего одна иска!
– Не хочешь взглянуть? – подначил Торнан приятеля.
– Да ну тебя, – пожал плечами Чикко. – На такое страшило посмотришь – месяц и к нормальным женщинам подходить не захочешь! Да и наверняка борода приклеена – знаем мы этих шутов базарных…