Торопун-Карапун и тайны моего детства
Шрифт:
— И сильный, как…
— Ага… как схватит рукой дом — поднимет, как дунет — все враги разлетятся. А смеяться начнет, так земля задрожит. Он смеяться любит…
— И чтоб добрый был…
— И чтоб белочек любил и этих… кошек или там… жуков малюсеньких.
— И чтоб никогда не умирал…
— Да. Никогда не умирал.
Мы этого очень хотели с Витей, и я спросил:
— А как ты, Витьк, думаешь: будут такие люди, а?
— Будут, конечно, только не скоро — лет через сто, а может, через тысячу…
— А вдруг
Мы засмеялись, и Витя сказал:
— Ладно, закрывай печку, пошли спать.
Часть вторая
КАПИТАН ВЕДЕТ КОРАБЛЬ
ВТОРАЯ ПЕРЕЗВОННАЯ
Вига сказал, что не скоро — через сто, а может быть, через тысячу лет… Так он сказал тогда — я помню. Теперь прошло много лет. Я теперь вырос, стал взрослым дяденькой. И живу не в маленьком городке Ташино, а в большом городе, на улице Большая Почтовая.
У меня — вот смешно! — выросли борода и усы. Конечно, удивительно, после того как я был совсем-совсем маленьким.
Теперь я как-то уже привык, что стал дяденькой. И все кругом привыкли, так что, наверное, удивились бы, если бы я вдруг опять стал мальчиком.
Нет, я об этом и не думаю, — дяденька и дяденька, очень даже хорошо. Только вот одно неудобство — борода чешется. Ничего тут страшного нет, можно почесать бороду; да она у меня небольшая: так, не борода, а бородка. Я ее гребешком расчесываю — у меня такой маленький гребешочек есть. Расчешу бородку и — фу! фу! — продую его и положу к себе в боковой карман костюма. У меня, конечно, есть и костюм, и галстук, и даже голубая фетровая шляпа. Когда здороваюсь, я теперь снимаю голубую фетровую шляпу и говорю: «Здравствуйте!» И никто, решительно никто, не удивляется, что я такой взрослый и вежливый.
Да, но не об этом речь. А приближается то, к чему я вел рассказ.
У меня на столе зазвонил телефон (он зеленый и всегда стоит на столе). Я снял трубку:
— Алло! Я слушаю.
Взрослый голос проговорил в трубку:
— Здравствуйте! Не хотите ли поехать сегодня за город?
Это звонил мой знакомый, абсолютно взрослый человек, приглашал к себе в гости. А у меня в городе была уйма дел, и я стал отказываться. Но чтоб не огорчать знакомого, я сказал, что вряд ли вырвусь, но постараюсь. (Заметили, какие у меня появились слова? «Вряд ли», «постараюсь».
Так говорят взрослые. И я так тоже говорю, потому что я дяденька, дяденька с усами и бородкой).
Целый день я не думал о приглашении. А к вечеру странное, удивительное чувство (взрослые слова!) охватило меня: мне показалось, в этот вечер что-то должно случиться.
Вечером я сел в электричку и поехал за город. Сумерки еще не сгустились. Но когда поезд тронулся вдоль перрона, зажглись огни. Сырой воздух пожелтел. Да, я забыл сказать, что была весна.
Электричка набирала скорость. Я сидел около окна.
Смотрел. Там, за окном, отступали дома, многоэтажно-каменные дома. Они не могли успеть за поездом, они отставали, они оставались вместе с улицами, людьми, машинами.
А поезд мчался дальше. Я глядел на остающийся город. В тот вечер да, честно скажу — я ждал удивительной встречи, что-то должно было случиться. И я прижался лицом к стеклу, потому что быстро стало темнеть. Электричка вырвалась из города, и там, за окном, открылись поля, подступил черный лес. Я уже плохо все различал, стало совсем темно. А я все прижимался лицом к окну, уже не надеясь увидеть, а может быть, только услышать, что мне шепчут поле и лес. Темнота стукалась в стекла вагона, оставляя блестящие капли на стекле. Дождь. Пошел дождь…
Вдруг я различил — дождь зашептал: «Жди… жди…» Колеса вагонов застучали: «Жди… жди…»
И было так приятно, что они говорят со мной очень просто, как с маленьким: «Жди… жди…»
На одной из платформ я сошел, а электричка поехала дальше. Тускло светили фонари. Я шел по размокшей дороге вдоль деревянных заборов. Тени деревьев пересекли мне дорогу. Справа от дороги стояли березы. Я искал улицу с удивительным названием «Вторая Перезвонная». Рядом с длинными тенями деревьев я заметил коротенькую тень. Посмотрел направо и увидел девочку.
— Ты здешняя? — спросил я.
Она засмеялась.
— Где ты живешь, девочка?
Она показала на березу.
— Ты спустилась с дерева, да? Но ты же не зверек.
— Нет, я зверек. Я зверек и девочка. Разве вы не видите?
Я внимательно пригляделся. При тусклом желтом свете фонаря стояла девочка в красном пальтишке, без шапочки. Рыжие волосы ее блестели, на них лежали капельки дождя.
— Очень неуютно тебе жить на дереве? — спросил я.
— Да. Был дождь.
— А не скучно? Что ты там делаешь, на дереве?
— Слушаю, как растут листья. Играю.
— Аа-а! Ты думаешь меня удивить. Нет. Когда-то, когда я был маленьким, я уже знал девочку, которая живет на дереве.
— А вы давно были маленьким?
— Тысячу лет назад.
— Тысячу лет? Как давно.
— Скажи, девочка-зверек, ты не знаешь, где здесь улица Вторая Перезвонная?
— Знаю. Я вам покажу. Закройте глаза.
— Ты смеешься! Как же я увижу, если закрою глаза?
— Так ненадолго. А сначала наступите на камень. Вон у вас под ногами камень.
Я наступил на камень, закрыл глаза.
— Повернитесь, — услышал я голос девочки. — Поднимите голову. Открывайте глаза.
Я открыл глаза. На зеленом заборе, прямо передо мной, висела табличка: «Вторая Перезвонная»..
Сзади я услышал смех. Быстро обернулся. Никого не было. В желтом свете фонаря стояли березы, темные их тени пересекали мне дорогу.