#торшерная_терапия 2. Человек на острие желания
Шрифт:
Свет фар проезжающей машины выхватил на несколько секунд блёклые обои, старинные часы и тёткин шифоньер. Кровать, на которой уже дремала Любаша, несуразным островом современности располагалась в стороне от всего этого истрёпанного советского антуража. Огни улицы отразились в хрустале серванта и вызолотили полуночный циферблат часов с латунным маятником.
Раздался натужный скрип. Часы собрались по старой памяти пробить полночь, но стихли, и слышно было только уютное тиканье. Любаша завернулась в одеяло, зевнула и всё-таки провалилась в
Утро ворвалось кавалерийским горном будильника – Люба забыла его отключить накануне. На часах было шесть. Сквер за окном желтел, утопая в тумане. Люба потянулась за халатом и, ловко закутавшись в него прямо под одеялом, стала нашаривать тапки под кроватью.
Раз уж пришлось подняться так рано, необходимо закрепить эффект. Люба поплелась на кухню. Там она немедленно зажгла все конфорки и поставила чайник на газ.
В огромной красной кружке дымился горячий кофе с молоком, а в кухне наконец-то стало совсем тепло. Любаша уселась поближе к столу, водрузив ноги на соседнюю табуретку. На столе под стеклянным колпаком лежали остатки вчерашнего пирога с яблоками. Завтрак.
Совсем скоро утреннее оцепенение покинуло её. Люба, прихватив последний кусок пирога, вернулась в комнату. Включила телевизор и поймала своё отражение в зеркале. Трёхстворчатое трюмо явило миру всё Любино великолепие: халат, торчащие волосы, крутые бока и круглые щёки.
Любаша нашарила пульт и не глядя нажала кнопку.
– Любое ваше желание может исполниться! Главное – окружить себя предметами, которые поддержат вашу энергетику! – вещала по одному из каналов красивая ухоженная дама с гладкой причёской, в шёлковом костюме.
«Энергетика – это ж отрасль промышленности такая…» – подумала Любаша и поднесла ко рту кусок пирога.
– Старые предметы забирают успех и возможность реализации! – не унималась холёная дама. – Ваши вибрации тонут в вибрациях чужих и старых вещей.
Люба огляделась вокруг. То, что она жила в окружении старых вещей, её совсем не смущало. Ну, старое и старое. Придет время, заменим при необходимости. В том смысле, что вот она – Люба, а вот он – тёткин шифоньер. Все существуют параллельно.
– Ваша личная жизнь тоже напрямую зависит от того, какие вещи вас окружают! – Дама резким жестом отсекла сказанное. – На моем марафоне я рекомендую в первую очередь избавиться от хлама! У девочек даже вес лишний уходит!
– Как интересно! – Журналистка в студии закивала в ответ.
– Поймите, я делюсь этими знаниями исключительно для баланса энергии во Вселенной! Если бы вы знали…
Но Люба уже не слушала её. Она изучала своё отражение в трюмо. Теперь всё стало понятно. Чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, нужно повыбрасывать почти всё теткино барахло. Люба закашлялась, подавившись крошками, и посмотрела на фотографию покойной родственницы. С портрета улыбалась худощавая элегантная женщина в седых локонах и с густо накрашенными ресницами.
«Энергетика, говоришь… Ладно, посмотрим».
Люба
Работа предстояла серьёзная. Первые полчаса Люба потратила на альбом с фотографиями. Спохватившись, начала вынимать все вещи из серванта и складывать в кучу.
Мотиваторша настоятельно рекомендовала разговаривать с каждым предметом и слушать его ответ сердцем. Люба взяла хрустальную сахарницу и спросила:
– Ну, что делать будем?
Сахарница не отвечала. По версии дамы из телевизора гранёный анахронизм нужно было незамедлительно отправить на помойку, раз ответа не последовало.
– А, ладно. Протру всё и соседке отдам. Она давно намекала, – пробормотала Люба.
С сервантом покончила быстро. Хрусталь стряхнул немного пыли, а книги из небольшой библиотеки выстроились плотными рядами на полке.
Настал черёд шифоньера. От большей части старых тёткиных пальто, кофточек и остального скарба Люба избавилась практически сразу после похорон. Дальше дело не шло. Как-то и так было хорошо. Теперь придётся довести дело до конца.
Шкаф был старый, советский, довоенный ещё. Три створки, помутневшее зеркало, множество полок с шуфлядками. Люба провела по нему ладонью. На некоторых деталях виднелись мелкие пропилы жучка-древоточца. Она со скрипом открыла дверцу.
В нос ударил запах нафталина и духов «Красный мак». Казалось, шкаф сейчас вздохнёт и осядет – так ему надоело стоять столько лет.
Зазвонил телефон. Люба с облегчением отвлеклась на звонок. Это была сестра.
– Я зайду, ты же дома всё равно, – по голосу Веры было понятно, что она будет делиться наболевшим.
– Я уборку делаю.
Попытка спастись от предстоящей беседы не удалась.
– Что там у тебя убирать, – буркнула Вера. – Жди, короче.
Она возникла на пороге через полчаса, и размеренность утра слетела с Любы, как шелуха. Младшая сестра пришла жаловаться. Это был ритуал, в котором Люба играла роль канализационного стока: в следующие час-полтора в нее будут методично сливать проблемы: садик со сбором денег, сверхурочные часы на работе, давка в автобусе и обязательно Вадик.
– Он опять кредит взял, представляешь? – со злобным задором выдохнула Вера.
– Зачем? – обречённо спросила Любаша.
– Я так его и спросила! – продолжала распаляться сестра. – И знаешь, что этот гад ответил? – Вера выдержала театральную паузу: – «Надо!» Так и заявил. Надо, понимаешь, ему!
Подобные разговоры случались часто, Люба привыкла к ним и научилась терпеть. Главное было вовремя спровадить сестру.
– Слушай, я ненадолго. Мне скоро мелкого в поликлинику вести. Я хочу у тебя денег одолжить. Дашь? – Вера сморщила нос, она так всегда делала, когда что-нибудь просила у сестры.