Торжествующий разум
Шрифт:
Землянки военного города совершенно невозможно обнаружить ни с воздуха, ни при помощи американских спутников из космоса. Он так мастерски затерян в джунглях, что найти его можно только при помощи самих партизан.
Он нежно ласкает ее, а она отвечает ему. В 8 бригаде много женщин, как и во всей армии. Они одни. Больше никого нет в землянке, и он радостно чувствует ее большие, страстные губы. Ее зовут Виктория, сокращенно Вик. Она потрясающе целуется, а уж как она делает все остальное.
– Какое счастье любить свободную женщину, - думает Пабло, с каждой секундой теряя возможность думать.
Он обнимает ее, прижимая дрожащее и стонущее от оргазма тело к себе, уже, наверное, в сотый раз. Он сам с трудом дышит, сладостно проникая в ее горячую плоть. Голова кружится. Их влажные остро пахнущие, но такие манящие друг друга тела движутся друг к другу. Он сам не может сдержать стон и сквозь плотно сжатые блаженством зубы он вырывается из него тихим изнеможением.
Она сильная и красивая. У нее черные глаза и стриженные под каре черные волосы, и смуглая кожа, и широкий нос. Он любит ее, и это продолжается уже несколько месяцев. Настоящая женщина - смелая, гордая, прямая в отношениях, ей ничего от него не нужно кроме его самого.
– Ты просто чудо, - шепчет ее немного грубый дрожащий голос.
– Я тебя очень люблю, ты открыл для меня, каким может и должен быть мужчина. Нет разницы между людьми, но мужчина должен быть мужчиной: ничего не бояться, как настоящий герильеро и любить свою женщину.
– Я люблю тебя, - шепчет ей его усталый нежно охрипший голос.
– Ты и Революция для меня все в этой жизни.
Ее губы тянутся к его губам. Она рослая девушка для этих мест, но все равно не может сравниться с северным варваром. Он чувствует нежную влагу ее языка и вновь загорается. Его рука нежно гладит ее большую грудь.
– Ты, правда, не немец?
– забавно удивляясь, спрашивает она.
– Нет, я русский.
– Тогда почему все говорят, что ты немец?
– Но ты же знаешь что я не немец?
– Для меня ты просто мужчина, - и ее влажные теплые руки вновь притягивают его к горячему смуглому телу.
Москитная сетка, под которой они лежат снова вздрагивает, как будто говоря, что лишние взгляды здесь не уместны. Она его жена, так объявил по их обоюдно согласию команданте перед строем бойцов. У нее теперь только один мужчина - он, и для него теперь существует только она. Здесь совсем необычный брак. Оглашенный командиром он, может быть, расторгнут в любой момент: нет никаких бумаг, просто люди любят друг друга, а значит они муж и жена. Все просто и справедливо.
У Вик уже есть дети, маленькая дочь воспитывается в столице у родных. Пабло не первый ее муж. Но она любит его и весь остальной мир не имеет для них значение. Маленькой Марте скоро будет пять лет, она очень редко видит маму, и мама очень редко видит ее. Но сейчас это нормально. Девочка должна быть в безопасности и учиться, чтобы потом когда она вырастет быть достойной тех, кто отдал свои жизни за то, чтобы она могла тайком не отправлять своих детей в тыл к врагу, а все время быть с ними вместе. Но сейчас идет война и храбрые люди, такие как ее отец, погибают каждый день.
– Рассыпаться, - командует Пабло.
Он сбрасывая сплеча старую немецкую штурмовую винтовку ХК33 А2.
– Может, из-за нее его прозвали в отряде "немцем"? Да уж, - думает он, - малоприятное прозвище для России.
Где-то невдалеке в зарослях залег пулеметчик. Один за другим низко согнувшись, скользят по зеленовато-рыжему грунту бойцы с пятнистыми масками на лицах. Гранатометчик замирает поблизости, готовясь выпустить свой заряд смерти. Сколько их всего? Двадцать человек - взвод. Разве это много?
Пабло прислоняет к глазам электронный бинокль. Еще никто не проснулся, янки беззаботно спят, не подозревая, что их дозоры только что сняты. На часах шесть.
– Эти люди и есть джунгли, - думает Пабло, оглядывая свой отряд.
Через пять минут начнется атака. С севера в бой вступят 1-й, 3-й взвод и минометная батарея. Тогда американская пехота, потеряв от неожиданности половину людей, станет отходить на него. И тут ее скосят огнем удары 2-го взвода занявшего сейчас превосходную позицию. Классическая операция, но от неожиданности американцам она покажется шедевром.
Еще минута тишины. Кажется, мир стал неподвижным и замер в ожидание чего-то страшного. Но возможно он просто спит, положив голову на скрещенные над мягкой периной руки.
– За полчаса нужно успеть, иначе вертолеты могут испортить дело, - смотрит на часы Пабло.
– Еще несколько секунд.
Тишину разрывает оглушительный удар. Пабло видит, как вметаются в воздух коричневые комья земли вперемешку с чем-то кроваво-зеленым. Еще мгновение и подобные взрывы, сливаясь с выстрелами пулеметов и винтовок, превращают тишину природы в извержение человеческой схватки. Смерть, притаившись минуту, назад теперь вышла из своего укрытия на невидимый сенокос. Но это маленький бой.
Отстреливаясь, перебежками, временами залегая в складках земли, американские солдаты густой цепью отходят к холму уверенные, что он по-прежнему занят их товарищами. Они не знают как красиво, ночью, невидимо подкравшимися индейцами из разведки революционной армии был беззвучно вырезан их пост. Теперь застыв, словно мертвые янки, чьи тела лежат в траншее в сотне метров отсюда, партизаны безмолвно ждут какого-то знака.
Пабло стреляет первым. Это сигнал. Мгновенно поняв его, все двадцать бойцов открывают непрерывный огонь по спинам отстреливающихся и отступающих солдат.
Свистят пули, разрываются мины, вырывая из уставших человеческих тел остатки жизни и храбрости. Это зрелище нельзя назвать красивым.
Пабло ловит в прицел еще одного человека, нет, он не думает, что это люди, нет - они враги. Выстрел, затем другой. Потом быстрая смена режимы стрельбы, очередь и магазин пуст. Сколько человек он сегодня убил?
Щелчок и новая очередь заставляет его вздрогнуть от отдачи. Он лежит, слегка окопавшись в красноватой земле, укрытый зелеными зарослями и выпускает уже второй магазин, выравнивая прицел после каждой очереди.