Тошнит от колец
Шрифт:
– Пожалуй, лучше будет, если мы перейдем речку засветло, – сказал наконец Эрроурут. – Ходят слухи о грибковых летучих мышах и кровопийцах-вампирах, обитающих в этих местах.
Подняв повыше свою косметичку, он ступил в воду, похожую на уху, все последовали за ним. Вода нигде не достигала более нескольких футов, и болотникам не очень трудно было двигаться.
– И в самом деле забавная речка, – сказал Бромозель, когда вода начала хлопать его по ляжкам.
На противоположном берегу реки они обнаружили густую лесополосу мертвых деревьев, покрытых надписями на эльферанто, гласящими
– Лорнадаун, Лорнадаун, – вздохнул Леголам. – Чудо Нижней Средней Земли! В этот момент в стволе большого дерева открылась дверь, за которой можно было увидеть маленькую комнатку, заполненную мятыми открытками, ходиками с кукушкой и коробками из-под леденцов. Из-за конфетного столика вышел перепачканный смазкой эльф.
– Добро пожаловать! – сказал он, низко поклонившись. – Я – Пентель.
– Приблизься к нам, костенога, – сказал Леголам.
– Не, ну, ну, – произнес эльф, значительно откашливаясь. – Вы немножко запоздали. Сезон закончился.
– Мы просто шли мимо, – сказал Эрроурут.
– Но неважно, – сказал Пентель. – Есть на что посмотреть. Есть на что посмотреть. Слева – окаменевшее дерево, к вашим услугам. Справа – Скала Большого Эхо, к вашим услугам, и Природный Мост. А там, впереди – Старый Колодец Желаний, к вашим услугам.
– Мы пришли из Дории, – продолжал Эрроурут – Мы направляемся в Фордор. Эльф побледнел.
– Надеюсь, вы получите удовольствие от пребывания в Лорнадауне – Стране Чудес, – быстро проговорил он и, вручив им пачку рекламных буклетов, вскочил в дерево, захлопнул дверь и запер ее на задвижку.
– Беспокойные времена, – сказал Эрроурут. Леголам раскрыл один из буклетов и стал разглядывать карту.
– До Деревни Эльфов недалеко, – сказал он наконец. – И если хозяева остались прежними, то этой деревней владеют родственники Орлона Целлофан и леди Лавалье.
– Эльфы, – проворчал Спэм. – Я не говорю, что Сорхед Большая Голова прав, но я и не говорю, что он неправ, если вам понятен ход моей мысли.
– Заткнись, – мрачно сказал Леголам. Наспех перекусив бранкским ладаном и мирром, компания отправилась в путь по широкой тропе, которую Леголам нашел на карте и которая называлась «Переулок Ужаса». Время от времени механические драконы и гоблины выскакивали из резиновых кустов и, неуверенно покачиваясь на своих пружинах, зевали и рычали. Но даже на болотников эти нападения не производили никакого впечатления, и спустя несколько коротких часов путешественники вышли на край небольшой рощицы, выглядевшей очень окаменевшей. Со странно симметричных ветвей неубедительно свисали пучки сильно окислившихся медных листьев.
Пока они стояли, удивленные, в ближайшем дереве распахнулось окно и высунувшаяся эльфиня готическими буквами на древнем языке прокричала им:
– Привет вам, странники!
– Там есть еще такие, как ты? – вежливо ответил Леголам.
Спустя мгновение открылась дверь в огромном дереве и из нее вышел низенький эльф.
– Целлофан и Лавалье ожидают вас наверху, – сказал он и повел компанию в широкий ствол.
Дерево внутри было совершенно пустым, а его внутренняя поверхность была оклеена обоями «под кирпич». Винтовая лестница вела сквозь дырку в потолке на верхний этаж, и эльф знаками показывал им, чтобы они быстрее поднимались по узким ступеням. Поднявшись наверх, они оказались в комнате, выглядевшей так же, как и нижнее помещение, но ярко освещенной свисавшей с высокого потолка люстрой, сделанной из тележного колеса. На двух пеньках в конце комнаты сидели Целлофан и Лавалье, одетые в дорогой муслин.
– Добро пожаловать в Лорнадаун, – сказала Лавалье, медленно поднимаясь на ноги, и путешественникам показалось, что она прекрасна, как поросль молодого кустарникового дуба. У нее были великолепные каштановые волосы, и когда она тряхнула головой, на пол дождем посыпались пригоршни великолепных каштанов.
Фрито вертел на пальце Кольцо и любовался ее великой красотой. Он стоял, как зачарованный, а Лавалье, посмотрев на него, увидела, что он вертит на пальце Кольцо и любуется ее великой красотой.
– Я вижу, Фрито, – сказала она, – что, вертя на пальце Кольцо, ты любуешься моей великой красотой. Фрито судорожно выдохнул.
– Не бойся, – сказала она, торжественно ущипнув его за нос. – Мы не задаваки. Затем встал Целлофан и приветствовал каждого путешественника по очереди, и жестом усадил их на резиновые мухоморы, расставленные у стен, и попросил их поведать ему об их странствиях. Эрроурут прокашлялся и начал:
– Однажды, давным-давно…
– Зовусь я Ишмаэль… – сказал Гимплет-Штопор.
– Единожды в месяце апреле… – начал Леголам.
– Услышь меня, о Муза! – вступил Бромозель. После некоторых споров Фрито рассказал всю историю Кольца, вечеринки, устроенной Дилдо, о Черных Шлепперах, об Орлоне, Дории и безвременном уходе Гудгалфа.
– Не может быть, не может быть… – грустно произнес Целлофан, когда Фрито умолк. Лавалье печально вздохнула:
– Путь ваш долог и труден.
– Да, вы несете тяжкое бремя, – подтвердил Целлофан.
– Ваши враги могучи и безжалостны, – сказала Лавалье.
– Вам следует опасаться многого, – сказал Целлофан.
– Вы уйдете на рассвете, – сказала Лавалье.
Накормив досыта своих гостей серафимом и херувимом. Целлофан и Лавалье проводили усталых путников в небольшое деревце по соседству, где каждый получил по комнате. Когда Фрито уже собрался войти, Лавалье отвела его в сторонку, и они оказались на укрытой от взглядов лужайке, которую пересекала сточная канава.
Посреди лужайки стояла загаженная птичья кормушка, в которой кверху лапками лежали два воробья.
– Яд, – объяснила Лавалье, забрасывая трупики пернатых в кусты. – Только это их немного сдерживает.
Она плюнула в воду, и из нее-выпорхнула золотая рыбка. Рыба выкрикнула:
– Отдай мне свои семерки! И плюхнулась обратно.
Лавалье склонилась над поверхностью вод и произнесла:
– Условие Уилмота.
Вода закипела, и распространился легкий запах мясного бульона. Затем Фрито показалось, что поверхность стала гладкой и на ней появилось изображение человека, что-то засовывающего себе в нос.