Тоскуя по лучшему другу своего отца

Крофт Эви

— Значит, это правда? — спрашивает мой лучший друг, его тон одновременно и отцовский, и забавный.

Я смотрю на него. Он смотрит на меня с вопросительным выражением лица, которое заставляет меня напрячься. По коже пробегает волна беспокойства, но теперь, когда я признался себе в правде, пути назад нет.

— Я так и знал! раздается крик внутри дома. Даже сквозь стены я слышу, как Мэдлин приказывает сыну замолчать.

Здесь, на прохладном воздухе, губы Джошуа подрагивают.

— Что правда? спрашиваю я, желая убедиться, что мы с ним говорим об одном

и том же. Я поворачиваю голову в сторону дома, потому что, очевидно, ненавижу оставаться вдали от Пайпер даже на несколько минут.

Джошуа поднимается на ноги и смотрит мне в лицо. Мои мышцы напрягаются, готовые к тому, что он решит замахнуться.

— Ты и Пайпер.

Его взгляд пристально и непоколебимо следит за мной. Я не знаю, что он ищет. Но я знаю, что бы я хотел услышать, будь я на его месте.

— Я люблю ее.

— Я знаю.

Он кивает. Я жду вспышки гнева. Требования уйти с его крыльца, с его земли и никогда не возвращаться. Мои старые демоны шепчут, что я самый плохой человек, пока я жду, что друг всей моей жизни повторит их слова. Моя грудь сжимается, сердце стучит о ребра, пульс бьется по венам.

— Отлично.

Мои колени подкашиваются, и я упираюсь в спинку кресла-качалки.

Входная дверь распахивается, и из нее выходит Брандт. — Вовремя, чувак. Чертовски вовремя. Я уже почти проиграл!

— Проиграл?

В дверях появляется Мэдлин, за ней — Пирожочек. — Возвращайся в дом и садись. Бекон почти готов.

Брандт уходит, а я в недоумении оборачиваюсь к Джошуа. Разве он не собирается кричать на меня? Сделать что-нибудь? Почему он так спокоен?

— Отлично? спрашиваю я.

Он делает еще один большой глоток из своей кружки, и мне кажется, что он специально заставляет меня потеть. По правде говоря, если нам с Пирожочком повезет, и у нас будет дочь, я сделаю то же самое.

— Отлично, — повторяет он, направляясь ко мне. Я отступаю на несколько шагов. — Тебе нужна хорошая женщина. А ей нужен хороший мужчина. Лучше тебя никого не найти. Тот, кто не будет играть с ее сердцем…

— Никогда.

Он снова кивает.

— Разве ты не хочешь ударить меня или выгнать, или…..еще что-нибудь?

— Мы больше не дети.

— Ты просто боишься проиграть, старик.

— Не заставляй меня надрать тебе задницу.

— Рискни.

— Сделай больно моей дочери, и я сделаю это. Я не буду пытаться. А сделаю.

Вот оно. Стальное выражение лица. Папа-медведь.

— Я лучше убью себя.

Мы останавливаемся перед дверью, и он хлопает меня по спине. — Я знаю. Именно так я относился к Мэдлин в первый день нашего знакомства. Он заглядывает в дом и после долгого раздумья спрашивает: — Почему так долго?

Разве это не вопрос года? Или века.

Со стороны глупо, что я вообще держал ее на расстоянии. Как я мог подумать, что украденных взглядов, текстовых сообщений и семейных ужинов было достаточно?

У меня больше нет ответа. — Я не хотел, чтобы ты на меня злился.

Джошуа вздыхает.

— Я злюсь лишь потому, что ты так долго ждал.

—

Что? Я оглядываюсь на него. Он пожимает плечами и потягивает свой кофе, как будто это не самый неловкий разговор в его жизни.

Мой телефон жужжит в кармане, и я могу поспорить, что знаю, кто это. Брандт. Джошуа смеется и направляется внутрь. По дороге в гостиную я проверяю свои сообщения.

Брандт: я побеждаю неудачников, платите.

Рядом с именем Пайпер стоят три точки.

Пайпер: вы, придурки, поспорили на мою личную жизнь?

Мэдлин: следи за языком!

Я ухмыляюсь, проходя через кухню. Некоторые вещи никогда не меняются — теплая, светлая и домашняя кухня, запах свежеприготовленного бекона и куча кексов на тарелке в центре стола.

Но некоторые вещи меняются к лучшему.

Пайпер улыбается мне с того места, где она накладывает яичницу на тарелку. Это та же солнечная улыбка, к которой я привык, которую я жажду, но теперь в ней есть еще и уверенность. Нам больше не нужно скрывать свои чувства.

Входная дверь распахивается, и шаги гулко стучат по паркету. — Подождите нас!

— Уходите, — кричит Пайпер на своих братьев. Я бросаюсь к столу, что напоминает мне игру в музыкальные стулья в детстве.

— Ты уверен, что готов ко всему этому? спрашивает Мэдлин, притягивая меня к себе и обнимая.

— На тысячу процентов. Никогда в жизни я не был так уверен в чем-либо. Я закрываю глаза, думая о том, как близко я был к тому, чтобы проснуться и обнаружить, что Пайпер больше нет. Мы никогда не сможем сказать ее родителям. Они будут раздавлены. А я буду еще больше, ведь в ее уходе виноват я. — Я счастлива за тебя, Хантер. Очень счастлива. И я знаю, что ты сделаешь ее счастливой.

— Сделаю. Обещаю.

— Встань! кричит Пайпер. Это добродушный сестринский окрик, к которому я привык, поэтому мое сердце замирает лишь на полпути. — Это место Хантера.

— Заставь меня, — отвечает Арчер.

Мэдлин смеется, глядя, как Джошуа уговаривает младшего сына подвинуться. Но парень упрям. Меня не было рядом в первые семнадцать лет его жизни, но я наслушался историй. Пайпер сжимает ему голову. Ее братья смеются над ее попытками.

Я подхожу к столу, и Джошуа смотрит на меня, приподняв брови: — Что ты собираешься делать? Я кладу одну руку на спину Пайпер, и она замирает, а затем наклоняется навстречу моему прикосновению. Я обхватываю Арчера за плечо и ставлю свою кружку с кофе рядом с тарелкой. Пай отпускает брата, отходит, и я выдергиваю у него стул. Дрю и Брандт ссорятся. Я просовываю руки под Арчера и поднимаю.

— Леди попросила вас пересесть.

— Да, да, да. Арчер обходит стол и садится на другой стул. Он не подает виду и озорно поблескивает глазами.

Полагаю, нам следовало ожидать, что ее братья будут немного подтрунивать друг над другом. И, по правде говоря, я не возражаю. Это такое облегчение — снова дышать рядом с ней и не скрывать своих чувств. Смотреть на нее, не выдавая себя.

Вот только, очевидно, мы не так уж хорошо скрывали свои чувства, если ее братья заключили пари.