Тот, который колеблется

Макбейн Эд

– Куда бы вы хотели пойти?

– Обратно в город.

– Куда?

– У вас есть крыша над головой?

– Да, есть.

Амелия пожал плечами.

– Думаю, можно было бы пойти туда, отогреться.

– Можно, – согласился Роджер.

Они повернулись спиной к океану и пошли к выходу из парка. Амелия взяла его под руку, потом прислонила голову к плечу, а ему думалось, какая же она симпатичная, он чувствовал на руке её пальцы, которые иногда сжимали её, и ещё он думал о том, что у него никогда в жизни не было симпатичных девушек и что вот эта девушка – действительно хорошенькая, даже очень, но, правда, цветная. Последнее мешало ему. Роджеру было стыдно,

что его первая в жизни симпатичная девушка – цветная. Правда, Молли была тоже симпатичная, но понимание этого пришло попозже, не сразу. Это было и в правду занятно: Молли была не с самого начала симпатичной. А эта девушка, эта цветная девушка, которая сейчас опирается на его руку и прислонила голову к плечу, действительно симпатичная. У неё красивые глаза, милая улыбка, хорошие груди и точеные ноги, только вот очень жаль, что она цветная, хотя кожа у неё тепло-коричневого оттенка. Нет, нечего терять голову из-за цветной девчонки, сказал себе Роджер.

– Послушайте, – прервал он молчание.

– Да?

– Я думаю, надо возвращаться, и, может быть... вам надо вернуться в аптеку.

– Что? – не поняла Амелия.

– Я говорю... вам следует пойти на работу во второй половине дня.

– Что? – снова не поняла Амелия.

– А потом я смог бы... м-м... зайти за вами попозже, может быть, после работы, и... м-м... мы, может, смогли бы поужинать вместе, хорошо?

Амелия как вкопанная остановилась на деревянных мостках. Ветер пытался сорвать с неё голубой платок, окутывавший голову и крепко завязанный на подбородке. Девушка взглянула на него недоуменно и отчасти вызывающе. В опущенных руках она держала перед собой сумочку. Некоторое время она стояла не шелохнувшись, сверля его взглядом своих карих глаз.

– О чем вы говорите? – наконец обрела дар речи Амелия. – Я уже сказала хозяину, что у меня головная боль. С какими глазами я сейчас вернусь и что скажу ему?

– Но мы попозже встретимся, – пробормотал Роджер, – поужинаем вместе.

– Вы что, совсем?.. Она не дала вырваться словам, вертевшимся на языке, и только раздраженно вздохнула. Помолчав, Амелия подняла на него глаза и рассерженно спросила:

– Что это, в конце концов, значит?

– Ничего.

– Две минуты назад, когда вы меня целовали...

– Я просто обещал кое-кому...

– Так что вас так напугало? Скажите, я хочу знать. Вам не нравится, как я целуюсь?

– Нравится.

– Тогда что же? А-а, я думаю, вы боитесь, что вас увидят с цветной девушкой? Боитесь привести к себе цветную?

– Не в этом дело.

– Если хотите, можем пойти к нам, в любой момент. Но в нашем доме – только цветные, и там полно крыс, под ногами бегают. И трубы протекают, и проволока торчит...

– Где я остановился, тоже есть крысы.

– Правда, моей матери не понравится, если я, – это слово она подчеркнула, – приведу в дом белого мужчину. Она опять заведет свое, она мне про это все уши прожужжала, ещё когда я была маленькой: «Золотко, берегись этих белых мужчин, они только и думают, чтобы залезть к тебе под платьице и лишить тебя девственности».

– Послушайте, Амелия...

– Но моя мамочка, моя железная мамочка, одного только не знает – что её дорогая маленькая Амелия лишилась этой девственности в двенадцать лет, летом, на крыше дома. И сделал это не белый мужчина и даже не белый мальчик. Это были шесть человек из уличной банды, называвшей себя «Персидские боги». Это были негры, такие большие и черные, каких я никогда в жизни не видела. – Амелия замолчала, потом с горькой иронией добавила: – А моя дуэнья тем летом была на отдыхе, я думаю. Где-нибудь на пляже. В Песчаной бухте, где собираются сливки общества, не иначе. Так в чем дело, Роджер?

– Ни в чем?

– Вы не голубенький случайно?

– Какой?

– Не гомик?

– Нет.

– Тогда в чем же дело?

– Встретимся попозже, вот и всё, – продолжал вилять Роджер. – Просто мой друг... ну, тот, о котором я говорил...

– Да, и что?

– Просто надо встретиться с ним.

– Какой удобный друг!

– Мне надо увидеться с ним.

Амелия вздохнула.

– Надо, – гнул свое Роджер.

Амелия снова вздохнула.

– Пойдемте, пора идти, – сказал Роджер.

– Я дам вам свой домашний телефон. В аптеку я сегодня не пойду. Раз уж сказала, что у меня болит голова.

– Хорошо.

– Вы позвоните мне?

– Да. Да, я думаю.

– Почему «думаю»?

– Потому что я... Амелия, пожалуйста... пожалуйста, не давите на меня. Не давите на меня, хорошо?

– Извините.

– Я постараюсь позвонить вам, и мы вместе поужинаем.

– Ладно.

В метро они почти не разговаривали. Они сидели рядом, и Амелия иногда поворачивала голову и бросала на него взгляд, но он был поглощен мыслями о Молли и о том, что он должен сделать. Да, он должен поступить именно так, другого не дано, глупо даже думать об этом.

Надо идти в полицию, ничего другого не придумаешь.

Они остановились на углу квартала, в котором она жила. Было уже почти двенадцать дня. По узкой улице пробежал сильный порыв ветра. Амелия прижала воротник к горлу и втянула голову.

– Позвоните мне, – просто сказала она.

– Я постараюсь.

– Я буду ждать. – Наступило молчание, потом Амелия шепотом промолвила: – Мне нравится, как ты меня целуешь, белый человек, – и, повернувшись, пошла к своему дому.

Роджер провожал её взглядом, пока она не скрылась из вида, а затем направился к зданию, где помещался полицейский участок.

Глава 6

Пошел снег.

Снежинки, большие и мокрые, таяли, едва коснувшись асфальта, крыш автомашин, мусорных баков, стоявших у подъездов домов. На каменной стене парка, на его пригорках, больших камнях снег начал скапливаться. Местами, тонким слоем, но все-таки скапливался. Роджер шел вдоль стены, покрытой почти прозрачным снежным одеялом, и посматривал на здание полиции, располагавшееся по ту сторону стены. Роджер сделал глубокий вдох и решительно пересек улицу.

Поднялся по ступенькам. Роджер насчитал их семь.

Перед ним было две двери. Роджер взялся за ручку левой, но та не поддалась. Тогда он подергал за ручку правой двери. Та поддалась и впустила его в большое помещение, по левую сторону которого во всю его длину шли зарешеченные окна, а вдоль ряда окон тянулось нечто вроде широкой стойки. На ней лежал лист бумаги со сделанной от руки жирной черной надписью: «Посетителям останавливаться у стола дежурного». За столом сидело двое полицейских в форме. У одного были сержантские нашивки. Его сосед сидел за коммутатором в наушниках. Футах в четырех от стола был установлен барьер из металлических труб. На стене перед столом висели электрические часы. Они показывали двенадцать пятнадцать. К этой же стене был прикреплен радиатор отопления, а по бокам от него стояли две скамейки. На стене висел маленький указатель маленький указатель белого цвета, но испачканный, на котором черным было написано «Группа детективов». Указывал он на железную лестницу, ведшую на второй этаж. Стены помещения были окрашены в бледно-зеленый цвет и казались грязными.