Тот, кто дает ответы
Шрифт:
Пьяненький Костя так и остался сидеть на скамейке, удивленно таращась на развернувшуюся драку.
– Тебе тоже наподдать? – сухо поинтересовался Матвей, поворачиваясь к нему.
Костя медленно поднял руки, показывая, что сдается.
– Ты что, парень? Я тут ни при чем. Я просто тут сидел, парень. Ты же видишь? – проговорил он заплетающимся языком.
– Я вижу. Еще раз вот так увижу, что ты сидишь тут на скамейке, сверну голову. Знаешь, кто я?
– Ты… ты из Вартовых, – догадливо проговорил Костя.
– Вот и молчи о том, что видел. Иначе убью. И чтобы Снежану больше не трогал никто
– Ну да… Если так… Мы же не знали, Вартовой. Мы просто не знали… – оправдывался Костя, медленно отодвигаясь на край скамейки.
– Ты цела? Пойдем. Тебе надо домой. – Матвей повернулся к Снежане и протянул руку.
Он был молчаливым и рассеянным, этот Матвей. Шагал по дорожке широкими шагами, и черный плащ распахивался, открывая черную рубашку.
Мирослава говорила, что он Ведьмак, правнук Ведьмака, что он опасен и силен, и Снежана только что видела его силу. Поэтому бежала за ним, спешила, чтобы не отстать, и не осмеливалась задавать вопросы. Матвей был великолепным, неотразимым и немного пугающим. И даже не верилось, что совсем недавно он сидел в одном классе с сестрой и отвечал уроки у доски.
Сейчас Матвей казался невероятно взрослым и сильным.
Снежана так и не решилась заговорить с ним, молча семенила следом до остановки, забралась в последнюю маршрутку и вышла на конечной остановке, на кольце, откуда по ровной дорожке можно было добраться до особняка пани Святославы.
– Не ходи по ночам одна, – наконец заговорил Матвей.
Глянул на Снежану разноцветными глазами и повернулся, чтобы уйти.
– Ты знаешь этих парней, которые на меня напали? – еле слышно пролепетала Снежана.
– Знаю. Местные придурки. Они больше не тронут тебя, не бойся. Никто из них не осмелится связаться с Вартовыми.
– Ты уходишь?
– Дальше путь безопасен. Иди домой.
Матвей растаял в ночи, и Снежане только и оставалось, что таращиться в темноту, прислушиваясь к затихающим шагам.
Дом пани Святославы погрузился в сон. Горел желтым фонарь над входной лестницей, но за окнами царила темень.
Конечно, у Снежаны были ключи, и она тихо поскрипела замком, открывая дверь, шагнула в широкий холл и замерла. Вокруг царила тишина. Гулкая живая тишина, которая казалась монстром, желающим схватить свою жертву. И едва Снежана сделала пару шагов, как ее начала бить жуткая дрожь.
Перед глазами как живой встал Григорий Луша с чудовищным шрамом над губой. Вспомнились его грубые руки, связывающие запястья, послышался хриплый голос, читающий заклятие, и от ужаса кровь застыла в жилах.
Невозможно было зайти в темный дом. Невозможно, и все.
Снежана замерла в коридоре, понимая, что не сможет сделать ни одного шага.
Потому что в темноте прячутся монстры, она уже это поняла. Она уже пережила нападение монстра, который в реальной жизни прикидывался учителем. Что, если домохозяйка Марта окажется очередной ведьмой и ее скрюченные руки вылезут из темного угла?
Что, если пани Святослава вдруг изменится во мгновение ока и нападет, желая растерзать свою жертву?
Снежана замерла, не решаясь сделать и одного шага.
Она вдруг поняла, что ужасно хочет в туалет по-маленькому, но не находит в себе сил двинуться внутрь, в темноту огромного холла. Потому что опасность рядом. Она никуда не делась.
Конечно, на улице тоже страшно. Только что на нее нападали два придурка, имея совершенно ясные и недвусмысленные намерения. Но все-таки это были реальные люди, не ведьмы, не чудовищные монстры. Это были просто парни-придурки.
Но темные дома хранят в себе жуткие тайны, и Снежана попятилась назад, не в силах справиться с дрожью в руках. Потом рванулась наружу, выскочила, забыв закрыть дверь на замок, и понеслась по темной дорожке. Руки торопливо доставали телефон из кармашка рюкзака, а затем пальцы торопливо набирали быстрый номер такси.
Да, ей нужна машина. Куда она поедет?
Она поедет к своему другу. Она поедет к Матвею. Какой у него адрес? Она покажет водителю, только пусть машина приедет как можно быстрее.
Глава вторая. Матвей
Тугие струи воды покалывали кожу, пар наполнял ванную, и под ногами ощущалась гладкая поверхность поддона душевой кабины. Горячая вода прогоняла туман и морок из головы, и Матвей стоял и стоял под шумящими струями, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями.
Дело в том, что он совершенно не помнил, где провел последний месяц. Не помнил, откуда у него на ногах длинные шрамы, откуда следы ожогов на запястьях и почему сорван ноготь на большом пальце правой стопы.
Как только он пытался вызвать в памяти хоть какие-то события из пролетевших четырех недель, сознание подбрасывало темные кусты, лесные непроходимые тропки и кровавую трапезу из пойманных животных.
Матвею мерещилась растерзанная туша кабанчика, виделось, как он ест мясо, разрывая его на части клыками, как потом бредет по лесу, неприкаянный, дикий и совершенно свободный.
По всему выходило, что последний месяц он провел в облике медведя. Но вот почему он стал зверем, почему решился натянуть на себя дедовский плащ и с кем собирался воевать – понимания не было. Полный, полнейший провал в памяти, и вспомнить не удавалось ничего.
Ровным счетом ничего.
Поэтому Матвей продолжал стоять в душе, таращась на свои ноги, и временами ему вдруг начинало казаться, что его пальцы превращаются в длинные острые когти, а на зубах ощущается вкус крови. И тогда наваливалась слабость и тошнота.