Тот, кто станет моим
Шрифт:
Когда же огромный красный внедорожник Сэма подъехал к ее дому в половине второго, Отэм выскочила на крыльцо, прежде чем ее бывший муж успел затормозить.
– Где вы были? – воскликнула она, сбегая по ступеням и обеспокоенно заглядывая в кабину автомобиля. Ее взгляд остановился на пристегнутом ремнем безопасности Конноре. При виде сына беспокойство Отэм сменилось гневом.
Сэм свесил ноги с подножки и вот уже стоял на подъездной дорожке в кроссовках, джинсах и темно-синем флисовом пуловере. Он выглядел так, словно никуда не торопился. Словно не опоздал на целых полтора
– Привет, Отэм, – произнес он. На его слегка искривленном носу сидели винтажные очки «Рэй Бэн», а волосы переливались в лучах полуденного солнца, словно были покрыты позолотой.
Отэм почувствовала, как ее лицо заливает краска гнева. Ей пришлось набрать полную грудь воздуха, чтобы не закричать.
– Ты знаешь, который час? – Ее голос прозвучал на удивление спокойно.
Сэм сдвинул рукав пуловера и посмотрел на циферблат дорогих платиновых часов.
– Конечно. Уже половина второго, – как ни в чем не бывало ответил он, а потом достал из машины рюкзачок Коннора с изображением Губки Боба.
– Привет, мам, – весело произнес Коннор, выбираясь из машины следом за рюкзаком.
– Где вы были? – повторила Отэм свой вопрос.
Коннор спрыгнул на землю.
– В «Шорти».
Что это? Какой-то бар? Стрип-клуб? Сэм обожал смотреть стриптиз.
– Где это?
– В торговом пассаже недалеко от моего дома, – пояснил Сэм.
– Мы ели хот-доги. – Голубые глаза Коннора возбужденно заблестели. – Я играл в пинбол и набрал много очков.
Отец с сыном ударили по рукам, а Отэм ощутила знакомое подергивание под правым глазом, которое возникало каждый раз, когда ей приходилось иметь дело с Сэмом. Она не знала, что это – аневризма или защемление сосудов. И то и другое не предвещало ничего хорошего.
– Чудесно. Прекрасно. – Она попыталась улыбнуться. Но только ради Коннора. – Попрощайся с папой.
Сэм присел на корточки, и Коннор оказался меж его широко расставленных колен.
– Пока, пап. – Он крепко обнял отца за шею. – Давай снова сходим в «Шорти».
– Обязательно. – Сэм обнял сына в ответ, а потом немного отстранился и заглянул ему в глаза. – А еще мы можем сходить в кино, или ты придешь на игру, как мы договаривались.
Отэм не нужно было видеть лицо сына, чтобы знать: он смотрел на своего отца, словно тот был самым лучшим на свете после большого торта, облитого сливочной помадкой. Для полного счастья мальчику хватало даже крох внимания Сэма.
Коннор кивнул.
– Не забудь про рыбалку.
Сэм со смехом поднялся на ноги.
– Разве что на следующее лето.
Коннор поднял с земли рюкзак.
– Договорились.
– Беги в дом и разбери свои вещи. – Отэм погладила сына по прохладным волосам. – А я сейчас приду.
Коннор посмотрел на мать, а потом перевел взгляд на отца.
– Пока, приятель.
– Пока, пап. – Коннор в последний раз обнял отца, а потом побежал по ступенькам в дом.
Сложив руки под грудью, Отэм ждала, пока мальчик закроет за собой дверь. Только потом она повернулась к Сэму. Отэм не хотела кричать на него или бить по голове. Не хотела выглядеть сумасшедшей, как раньше. Теперь она держала себя
– Ты сказал, что привезешь его в полдень.
– Я сказал «примерно».
– Что?
– Я сказал: примерно в полдень.
Подергивание переместилось из-под глаза в центр лба.
– Что это означает? Какое-то особенное время только для Сэма? В то время как остальной мир живет в соответствии с часовыми поясами, Сэм Леклер живет по своему собственному приблизительному времени?
Сэм улыбнулся так, словно Отэм говорила что-то очень смешное.
– Я хотел побыть с Коннором чуть подольше, Отэм. Нет ничего противоестественного в желании проводить с собственным сыном немного больше времени.
Слова Сэма звучали так разумно.
– Ты опоздал на полтора часа. Я думала, что-то случилось.
– Извини, что заставил тебя волноваться.
Извинений было недостаточно. К тому же Отэм не верила бывшему мужу. Он бросался словами, не воспринимая их всерьез. Сэм никогда ни о чем не сожалел.
– Когда ты не появился в означенное время, я позвонила.
Сэм кивнул.
– Я забыл телефон дома. Когда мы вернулись, я увидел пропущенный вызов.
– Что? И ты даже не удосужился перезвонить? Не потрудился сообщить, что с вами все в порядке?
Сэм сложил свои большие руки на широкой мускулистой груди.
– Я собирался позвонить. Но судя по количеству твоих звонков, ты собиралась съесть меня с потрохами. И даже сейчас сгораешь от желания сделать это. Знаешь, я никогда не перезваниваю тем, кому не терпится выпотрошить мое нутро.
Отэм глубоко вздохнула и посмотрела на окно гостиной с прилипшим к нему Коннором. Стараясь не потерять самообладание, она спокойно произнесла:
– Ты ведешь себя как безответственный подросток.
– Знаешь что, дорогая моя, я никогда не утверждал, что я не безответственный. Но ты слишком все контролируешь.
– Он мой сын.
– Он и мой сын тоже.
– Да, когда тебе это удобно.
– Что ж, сегодня мне это удобно. Так что смирись.
Смириться? Смириться?! Пульсация во лбу разлилась болью по всей голове, послав самообладание Отэм ко всем чертям.
– А как насчет следующего раза? Как насчет того, что ты забудешь про него на следующей неделе? Как насчет того, что он будет тебя ждать, а ты снова забудешь о нем ради вечеринки со своими дружками?
– На некоторых мероприятиях мое присутствие обязательно.
– Да уж, ведь тебе обязательно было присутствовать на той яхте, где ты развлекался с полуголыми бабами. Как обязательно было ехать в Вегас ради азартных игр и стриптиза. – Да как он вообще смог поехать туда, где с ними приключилась эта отвратительная история?
Сэм принялся раскачиваться на пятках.
– Ты что – ревнуешь?
Отэм округлила глаза и тут же пожалела об этом, потому что переносицу сдавило болью.
– Нет, это ты смирись, Сэм. Ты полагаешь, что солнце всходит и заходит лишь ради твоей никчемной задницы, но я здесь, чтобы сказать тебе: это не так. – Отэм посмотрела на наблюдающего за ней Коннора. – А единственного человека, который верит в это, ты всегда бросаешь.