Тот, кто стоит за плечом

Рой Олег Юрьевич

– Я ухожу совсем. Не могу больше.

Ольга беспомощно оглянулась на сына. Сашка замер, так и не донеся стакан с кефиром до рта.

«Это конец, – подумала она. – Но почему? За что?» Вместо этого спросила только:

– И куда же ты?

– Поживу пока у приятеля. У него однушка свободная образовалась, – бросил Николай и, так и не взглянув на жену, отправился в комнату собирать вещи.

Ольга стояла, прислонившись к стене коридора. Смотрела на грязные потертые обои. «Надо бы сделать ремонт», – мелькнуло в голове, и сама удивилась, о каких пустяках думает. Неужели ничего уже не вернуть? Ни то бьющее в глаза солнце, ни долгую прогулку по ночной Москве, ни счастливую

улыбку Коли и его – такую сильную, такую надежную – руку у нее на плече?.. Все прошло без следа – замели метели, смыли дожди, сожгло солнце… Год за годом. Не осталось ничего.

– Пап, ты что, спятил? Совсем спятил от своей водки, да?! – набросился на отца Саша.

Но Ольга знала – дело вовсе не в водке. Дело в другом. И сначала было то, другое, а водка – уже потом.

В душном воздухе повисло отчуждение. Оно пропитало всю квартиру, заполняя собой все пустые пространства, заползая в душу, стирая из нее все. Даже воспоминания.

– Отстань! – рыкнул Николай, отталкивая сына.

Сашка вскинулся. Еще чуть-чуть – и пойдет на отца с кулаками.

– Не надо, Сашенька! – Она обхватила сына руками, словно желая защитить его от всего мира, от жестокого взрослого мира, в котором мальчику теперь придется жить.

А потом Коля ушел. Не сказав больше ни единого слова.

И пришла пустота.

Со стороны входной двери послышался шорох поворачиваемого в замке ключа, отвлекая ее от ненужных воспоминаний. Сашка! Пришел уже!

Оля вскочила и быстро, словно ее застали за чем-то постыдным, сунула неподписанное письмо обратно в безликий конверт, а конверт на полку, за книги. Не нужно лишний раз волновать сына.

Он вошел в комнату – высокий, еще по-подростковому нескладный, но уже формирующийся в настоящего мужчину. Только сегодня Ольга с жалостью заметила, что рукава свитера стали Сашке слишком коротки и оттуда несуразно торчат худые загорелые после летних трудов руки.

– Ну что, опять плакала? – осуждающе спросил с порога сын. – И не качай головой. Я же вижу: глаза красные.

– Нет-нет, что ты, – поспешно пробормотала Ольга. – Книжку читала. Пойдем, я тебя накормлю. Голодный ведь…

Они прошли на кухню, где остывал ее невыпитый чай, и она суетливо принялась накрывать на стол, мысленно ругая себя за то, что не сварила суп. Ведь выдался выходной, а она и вправду весь день проплакала, как последняя дура. Себя жалела, вместо того чтобы парня пожалеть.

– Как там в школе? – спросила она, нарезая в сковородку вчерашнюю картошку с одной-единственной завалявшейся в холодильнике сосиской.

Сашка, уже помыв руки, сидел за столом.

– Нормально, – сказал он, следя за ее быстрыми и ловкими движениями. – Ирина, как всегда, нас по росту выстроила. Посмотреть, кто кого обогнал. «Запомните, – говорит, – ваших соседей. В конце года опять померяемся». Прямо как первоклашкам. А мы в этом году уже школу заканчиваем…

– Ну и кто у вас самый высокий? – спросила Ольга. Эта болтовня и эта шкворчащая на сковороде картошка становились спасательным кругом, заполняя страшную пустоту квартиры. Ведь если не зацикливаться на деталях, можно подумать, что все как всегда, а Николай на работе или спит после дежурства…

– А у нас тройка лидеров без изменений! – гордо заявил Сашка. – Наш Вадик Каланча, как всегда, на первом месте. Ренат Айдаров – на третьем. Ну а я – как раз между ними!

– Да, ты у меня вымахал! – Она потрепала сына по волосам и вернулась к сковороде – помешать картошку.

– Зато не угадаешь, кто у нас четвертый и пятый!.. – выпалил Саша и, не дожидаясь версий, тут же раздвинул завесу тайны: – Наша Барби, Алинка Кузьмина, теперь пятая, а как раз перед ней Темыч!

Ольга улыбнулась и кивнула. Алинка и вправду была девочкой высокой, настоящая манекенщица, даже сейчас видно. Жаль только, что немного глуповата… Да не беда – видно, лучше быть красивой, чем умной. Вот она сама как будто умная – и что же?..

– Наверное, были рады встретиться после каникул, – сказала Ольга поспешно, чтобы не погружаться дальше в трясину своих мыслей. Пока не поздно, пора по совету известного правдолюба барона Мюнхгаузена брать себя за волосы и тащить прочь из болота.

– Это да… Только и разговоров, кто где был, кто какие чудеса видел, – мрачно заметил Санька, уткнувшись в тарелку, которую она перед ним поставила.

Две тысячи четырнадцатая школа, в которой учился Санька Сазонов, хоть и не имела никаких особых регалий и официально звалась просто средней школой с углубленным изучением английского языка, считалась престижной, одной из лучших в районе. Попасть в нее было непросто, богатенькие родители буквально осаждали кабинет директора, упрашивая, чтобы тот взял к себе их драгоценное чадо. Однако Роман Владимирович был в этом вопросе непреклонен. Сначала принимали ребят из близлежащих микрорайонов, и только потом, если останутся места, – всех остальных. Если бы не это правило, Санька Сазонов, конечно, в две тысячи четырнадцатую никогда бы не попал.

И не пришлось бы ему белой вороной торчать среди своих расфуфыренных одноклассников, любивших повыпендриваться и показать, кто круче.

Вот и сегодня… Анталия, Хорватия, Таиланд, Куба, Бали – названия так и сыпались, точно на уроке географии. Полина Козлова по прозвищу Коза трещала про свою Италию, Лева Залмоксис сообщил, что прожил месяц у родни в Израиле и купался в Мертвом море, самом соленом в мире. Но интереснее всех рассказывала Лиля Варламова. С детским симфоническим оркестром, где она играла на виолончели, Лиля побывала на гастролях на юге Франции, в Ницце.

– Просто сказочный городок, и он весь растянут вдоль моря! – с восторгом говорила девушка. – Место называется La Baie des Anges – Залив Ангелов. Красота неописуемая! Какие там пальмы на Английской набережной, какие цветы… А какой трамвай…

Рассказывая, она оживилась, разрумянилась и так похорошела, что Саня невольно залюбовался. Отметил и то, какая женственная у нее фигурка, насколько приятный голос. И этот милый жест, которым Лиля убирала упавшие на лицо волосы.

– А ты, Сазон, как провел лето? Ну-ка колись! – вдруг повернулась она к Сашке.

Признаться, Санек растерялся. Лиля редко заговаривала с ним, впрочем, как и он с ней. А тут такой вопрос… Провокационный, между прочим.

Не секрет, что в их школе, впрочем, как и во многих других, мерилом для всех служило то, что по телевизору называют словом «благосостояние», а молодежь выражает фразочками вроде «сколько у кого бабла».

И уже в младших классах ребятня обсуждает, кто у кого папа и мама, какие у них машины, квартиры и дачи. Мальчишки и девчонки оценивают своих однокашников не только по личным качествам, но и по рюкзакам и пеналам, машинкам и куклам Барби, курткам и кроссовкам. И чем старше становятся ребята, тем явственнее видно, куплена ли их одежда и обувь на оптовом рынке или в бутике, какой у кого мобильный и сколько денег дают предки на карманные расходы. Тот, у кого все дорогое и лучшее, пользуется уважением просто так, «по умолчанию», как называл это, используя компьютерный термин, лучший математик класса Лева Залмоксис. А тому, чьи родители были небогаты, приходилось из кожи вон лезть, чтобы завоевать авторитет, – и удавалось им такое крайне редко.