Тот, кто стоит за плечом

Рой Олег Юрьевич

– Угу.

– С отцом?

Откуда она знает? Соседи, что ли, донесли? Впрочем, коли так, отпираться бесполезно.

– С ним.

– Обедать будешь?

Но вместо обеда он сразу заснул.

А когда проснулся, уже стемнело. Отца не было. Опять «Перехват». Санька с горечью подумал, что это название как раз в точности соответствует отцовским устремлениям «перехватить» что-нибудь с друзьями.

Мама сидела на кухне над очередной книжкой в мягкой обложке, в которых научилась находить спасение от житейских невзгод.

– Умойся холодной водой, – скомандовала

Ольга сыну.

Он долго плескал в лицо холодную воду, пока не заныло в носу и не заболели зубы.

– А ну, иди сюда, поговорить надо!

Санька сел на стул и, по обыкновению, уставился на свои руки. Так он сиживал не раз, когда родители песочили его за двойки или замечания в дневнике.

Мать сразу узнала эту позу.

– На меня смотри, – хмуро сказала она. – Хватит свои пальцы разглядывать!

Саня поднял на нее глаза. Удивился, как же он не замечал, насколько она в последнее время похудела и осунулась.

Она заранее подготовила свою речь.

– Ты знаешь, отец пьет, на него пока надежды нет. Становись в доме хозяином. И запомни: ты для меня теперь – взрослый человек. Воспитывать тебя я больше не буду. Делать можешь все что захочешь. Школу бросишь – ну что же, бросай: не всем же учеными быть. Дома не заночуешь – никаких вопросов… – Тут она сделала паузу, и, сменив тон, поправилась: – Только не забудь позвонить, сказать, чтоб не ждала, чтоб дверь на ночь запирала. С кем ты дружишь, кого в гости зовешь – все это твое дело. И взрослую жизнь свою сам решай как наладить. Ты уже большой, и я тебе не советчица. Все равно не послушаешь. Деньги буду давать тебе, сколько смогу, – на личные расходы, чтобы по приятелям десятки не стрелял. Работа у меня есть, а закроется магазин – пойду лестницы мыть, но ты у меня будешь всегда и сыт и одет.

Она сделала паузу. На этом список жертв, которые она могла принести сыну, заканчивался. В горле ее раздался какой-то странный звук, вроде всхлипа. И тогда она сказала:

– Только одно мне пообещай. Или нет, не обещай, а исполни. Одно-единственное. Не пей.

Она поставила локти на стол, сомкнула кисти рук. Зрачки ее расширились, голос задрожал.

– Помни, пить тебе нельзя ни капли. Такая у тебя наследственность. У меня дед из-за пьянки сел, а отец своего не дожил. И брат мается – то работает как каторжный, сам знаешь, то раз – и в глубоком запое. И твой отец ему под стать… Сколько вокруг таких? Чуть ли не в каждой семье это горе. И потому у меня к тебе одна-единственная просьба: не пей! Не пей, пока я жива. Дай себе зарок, а уж как меня не станет – тогда поступай как знаешь.

– Ну, ма, ну что ты… – басовито промычал в ответ Саня. И замолчал. Да и что тут скажешь? Время слов закончилось, настала взрослая пора – время дел.

С тех пор, когда друзья собирались выпить, Санька мрачнел и на все предложения присоединиться к ним твердо отказывался. За это его в компании даже стали звать «мусульманом» или «мусульманином» – им вроде бы по Корану спиртное запрещено. Впрочем, Ренат Айдаров всегда умел найти в этом запрете лазейку, заявляя что-то вроде: «Это виноградное вино нельзя, а про пиво никто ничего не говорил» или: «Сейчас темно, значит, Аллах не видит».

Сделал Санька из того разговора с матерью и другие выводы. Брать у нее деньги вдруг стало как-то неловко, а отец им почти не помогал. Пораскинув мозгами, он стал экономить на себе. А летом привалила реальная возможность заработать.

* * *

Застилавшая стол клеенка была вся в отвратительных липких пятнах. Впрочем, если приглядеться, в них можно отыскать смысл: вон то пятно – бабочка, вот цветок, а здесь – ухмыляющаяся рожа. Николай что есть силы хватил по ней кулаком. На столе задребезжала посуда. Бутылка с пивом опрокинулась, и дурно пахнущая жидкость проворно устремилась к краю стола, закапала на пол… Не важно. Ничего уже не важно, и ничего не имеет смысла.

А в памяти, как всегда непрошено, встал день из другой жизни. День, когда он, Колька, ученик девятого «Б» класса, едва не победил в спортивной олимпиаде.

Его отправили на городские соревнования вместе с Вовкой. Они всегда, с самого детского сада, все делали вместе, и в спорте у обоих были весьма неплохие успехи.

– Не подведите! На вас надеется вся школа! – напутствовал ребят физкультурник.

Володька перед соревнованиями заметно нервничал, даже несколько раз выходил из раздевалки покурить.

– Ты забыл, что курить нам нельзя? Для нас дыхалка – первое дело, – напоминал другу Коля, – помнишь, тренер говорил.

– Да черт с ним, с этим тренером! – морщился Вова. – Ты что, взрослых всегда слушаешься, а по утрам ешь манную кашу?

– Не ем, – огрызнулся Николай Сазонов. – Но совет-то дельный. Нам сейчас мериться с самыми сильными бегунами столицы!

– Подумаешь, – хмыкнул друг, перешнуровывая кеды, – запомни: не все решают физические возможности. Главное – ум. Понял?

– Не понял, – честно признался Сазонов.

– Мальчики, выходим! Пора! – заглянул в тесную комнатку тренер, и парни, которые задержались в раздевалке, поспешно затопали к выходу.

– Так что ты там насчет ума говорил? – переспросил Коля.

– Ладно, проехали. Готов дать стране угля? Кто всех сильнее и всех быстрее? – речитативом выпалил Владимир, выставляя вперед руку.

– Мы! – с готовностью откликнулся Сазонов, хлопая ладонью по ладони друга.

Это был их любимый пароль и отзыв, проверенный еще с детского сада.

А потом они бежали по длиннющей дорожке, растянувшейся вокруг здоровенного стадиона. И Колька был вторым, а Вова – третьим. Впереди них шел белобрысый противный пацан. Сазонов заметил его еще в раздевалке и почему-то сразу почувствовал неприязнь. Теперь понятно, почему. И ведь хорошо, гад, идет. Не сбавляя темпа – ровно и четко, словно робот. Как вдарил, так и бежит, кажется, даже не запыхался. Ему, вероятно, и достанется первое место. Обидно, конечно, но что уж сделаешь.

И тут белобрысый вдруг покачнулся и упал. Смешно упал, точно надломился. Как будто налетел на невидимое препятствие. Коле даже показалось, будто в лучах солнца поперек дорожки сверкнула не то паутинка, не то нить.