Тот, кто стоит за плечом
Шрифт:
– Угу! – кивнул Сашка.
– Ну вот. Получилось такое странное колечко, которое потом назвали «петля Мебиуса». И вот именно с этой петлей Мебиус и вошел в историю науки, а вовсе не со своими исчислениями и уравнениями. Занятно, правда?
– А что в этом особенного? – удивилась Коза, рассматривая ремень.
– А то, что у петли Мебиуса не две поверхности, а всего одна. То есть если жучок поползет по этой петле, то он по дороге к исходному пункту побывает в каждой ее точке. А будь это обычное бумажное кольцо – он бы прополз либо по внешней, либо по внутренней стороне. – Темыч пальцем прочертил путь воображаемого жука,
– Ну, это-то мы читывали, знаем, – заметил Саша. – Вся фантастика на этом построена – четвертое измерение…
– Да что фантастика, – продолжал Темыч. – Это символ для всего человечества: самое далекое, самое желанное оказывается самым близким – вот только дотянись до него, и оно тут, совсем рядом.
– А что невеста? – нетерпеливо спросила Лиля.
– Что – невеста? – не понял Тема.
– Она согласилась выйти за него замуж или нет?
– Ну да, согласилась. Стала фрау Мебиус. Родила ему, наверное, дюжину мебиусяток. И жили они долго и счастливо.
Такое окончание истории вполне устроило обеих слушательниц.
А Санек все еще водил пальцем по ремню Темкиной сумки.
– Послушай, а это, случайно, не смерть? – спросил он вдруг и сам испугался нечаянно вырвавшегося вопроса.
– Ты о чем? Почему смерть? – не понял Темыч.
– Ну, проскок из нашего мира в не наш – это, может быть, смерть?
– А ты что, веришь в загробный мир? – тут же прицепилась Коза.
– Да нет, я не знаю, – стушевался Санек. – Но вы же сами говорите – Бог, ангелы… Раз есть ангелы – значит, есть и загробный мир. Иначе куда они залетают, откуда вылетают?
Тут все дружно замолчали. Несмотря на то что в школе последнее время все чаще заговаривали о религиозном воспитании, все ребята были из семей атеистов и в бога не верили… Или, по крайней мере, думали, что не верят.
– Ладно, – прервала затянувшуюся паузу Коза. – Пора по домам, Мебиусы-Шмебиусы! А то я из-за вас на английский опоздаю, отец с меня голову снимет.
Санек давно уже заметил, что Лиля – не трепачка. Что скажет – не забудет, что пообещает – сделает.
Книгу про ангелов она и верно в школу не понесла. Но в следующую пятницу вручила Саньку листок необычной шероховатой бумаги. На нем был рисунок – взлетающий ангел. Или скорее даже ангелица – длинные волосы, тонкое, нежное лицо, женственная фигура. Ангелица только что оторвалась от земли, складки ее длинного одеяния развеваются, крылья еще не расправились, одна рука воздета вверх, другая безвольно опущена, словно ее от скорости движения забросило за спину. Короче, фигура застыла в полете в той самой позе, которую показала им на крыльце Лиля. А вокруг колен ангелицы вьется лента – петля Мебиуса.
– Это я для тебя перерисовала, – сказала Лиля. – Из той книги, про ангелов.
И в тот самый момент, когда Санек аккуратно заложил рисунок между страницами учебника по алгебре и сунул его в сумку – в тот самый момент пришла ему в голову мысль, как сохранить его на долго-предолго, чтобы ангел всегда был при нем.
Теперь на тусе, куда Санек иногда по привычке заглядывал, проводив Лилю на музыку, его встречали как желанного гостя. Даже самые крутые жали руку. Он был уже не новичок, теперь Саня вошел в число заводил-верховодов. Ему с готовностью сообщали все местные новости, знакомили со все новыми и новыми пацанами.
И не проходило ни одного вечера, чтоб кто-нибудь не спросил:
– Ну а когда мы пойдем на рынок хачиков бить?
Отвечать нужно было, не раздумывая.
– Вот дадут сигнал, тогда все разом и двинем! – говорил Санек и делал загадочное лицо: мол, он уже знает, когда будет этот таинственный сигнал, да сказать пока не может.
На самом деле ничего он не знал, хотя и продолжал ходить в Новый патриотический союз. Но посещал там в основном все ту же качалку. Он старался поближе сойтись с ребятами в качалке, внимательно наблюдал за ними, мечтая стать таким же, как они. Для начала купил себе на сэкономленные от завтраков деньги высокие армейские ботинки, оказалось, что это не так уж дорого, и теперь ходил, заправляя в них штаны. Потом решил сделать татуировку, поскольку наколки были практически у всех, кто приходил в тренажерный зал.
Про Серегу-кольщика Санек на тусе слышал не раз.
– Классно колет. Лучше, чем в салоне. И берет по-божески.
Кольщик был высок, худ и белобрыс. На вид где-то тридцать с хвостиком. По лицу можно было понять, что он страдает каким-то недугом, который потихоньку-полегоньку истачивает его силы.
– Я насчет наколки, – нерешительно начал Санек, заглядывая в окошечко.
– Заходи.
Санек уселся на стул в выгородке за ширмой.
– Альбом показать или у тебя что свое? – спросил Серега.
– Свое.
Санек открыл сумку, достал учебник, извлек из него Лилин рисунок. Серега придирчиво его осмотрел.
– Гм… Сложный узор, – он почесал подбородок.
– Не получится? – испугался Санек.
– Да нет, почему же… Просто долго будем делать, часа три повозиться придется. А вообще хорошая картинка. Графичная. Передано движение, ничего лишнего. Я, пожалуй, сделаю себе копию, положу в альбом. Может, еще кто захочет выколоть…
Саня протестующее замычал. Серега отреагировал мгновенно:
– Ну что ты сразу… Как «Харлей-Дэвидсон», с полоборота заводишься. Не хочешь – не буду копировать. Желание клиента – закон. Куда поместим?
Санек хлопнул себя по руке повыше локтя.
– Угу. А на какую руку? На правую – придает силу, на левую – ближе к сердцу, – пояснил Серега.
– На левую.
– Завтра приходи к восьми. Этот рисунок тоже приноси, чтобы мне смотреть было удобнее, пока работаю. И бабки не забудь.
– Сколько?
– Десять штук.
– Так много?
– А что ты хочешь, старик? Кризис – все дорожает. Я еще по-божески прошу. Не веришь – зайди в любой салон, посмотри прайс. От двух штук за квадратный сантиметр. А их тут все двенадцать.
– Но у меня столько нет…
– Ну, на нет… – начал было Серега, но, взглянув на несчастное лицо Санька, смягчился: – Ладно не реви. Сделаю тебе за семь… Черт с тобой, за пять тысяч. Идет?
– Идет, – кивнул Саня.
– Мам, дай пять тысяч, – попросил он, едва пришел домой.
Ольга внимательно посмотрела на сына: