Тот, кто убивает дракона
Шрифт:
Сказано – сделано, и еще через две минуты он позвонил в дверь своему соседу, бывшему боссу с телевидения.
– Ты разве не в отпуске, – пробормотал тот, стоя со стаканом замечательного солодового виски Бекстрёма в руке.
– Попросили задержаться на несколько дней, – солгал Бекстрём, – поэтому сейчас меня интересует, не мог бы я выкупить назад немного из того, что продал тебе накануне. Вполне хватит одной бутылки. Лучше немного солодового виски, если у тебя еще осталось, – добавил он и скосился на стакан в руке телевизионщика.
– Сделки не имеют обратной силы, – пробормотал телевизионный шеф и
Потом он просто-напросто закрыл дверь и запер замок на два оборота.
Бекстрём попытался уговорить его через щель для почты, но в качестве единственного аргумента телебосс захлопнул и внутреннюю дверь тоже.
В такой ситуации даже Бекстрёму пришлось сдаться. Он поплелся к себе в квартиру. Еще раз принял душ, почистил зубы и проглотил три таблетки, которые придурочный доктор выписал ему: одну коричневую, одну синюю и одну лиловую. Потом залез в койку. Выключил лампу, никакого прощального письма он ведь не собирался писать, и заснул так, словно кто-то ударил его по голове крышкой от кастрюли.
Когда Бекстрём проснулся, на часах было четыре утра. С ясного голубого неба безжалостно светило солнце, и он чувствовал себя даже хуже, чем когда заснул предыдущим вечером.
Он сварил себе черный кофе и сразу выпил три чашки. Запихал в себя остатки овощей и закончил бутылкой минеральной воды. Потом сразу вышел на улицу и проделал пешком весь путь до здания полиции в Сольне.
Погода стояла такая же дьявольская, как и накануне, и температура не поднялась пока выше двадцати лишь по той простой причине, что была еще ночь. Он добрался до работы, когда едва перевалило за шесть. Еле держась на ногах от усталости и испытывая огромное желание поспать и поесть. Один в целом здании, поскольку все его ленивые и недалекие коллеги храпели дома в своих постелях.
«Надо забраться куда-нибудь, где я смогу вздремнуть», – подумал Бекстрём. И, странствуя наугад, он в конце концов оказался в расположенном в подвале гараже.
– Черт, ну и видок у тебя, Бекстрём, – сказал находившийся там охранник и вытер пальцы о комбинезон, прежде чем протянул вымазанную машинным маслом руку.
– Убийство, – проворчал Бекстрём. – Не мог сомкнуть глаз целые сутки.
– Это не проблема, – сказал охранник. – Ты можешь воспользоваться мобильным наблюдательным пунктом борцов с наркотиками, который я оборудовал для них зимой.
Он открыл дверь обычного синего автофургона. Внутри находилось все, что требовалось в ситуации Бекстрёма. Помимо прочего, даже настоящая кровать.
Два часа спустя он зашевелился, поскольку ноздри ему защекотал аромат свежесваренного кофе. Вдобавок нечто иное, скорее всего из разряда галлюцинаций. Запах свежих булочек с сыром и маслом.
– Жаль, что приходится беспокоить тебя, Бекстрём, – сказал охранник, поставив на пол большой поднос и садясь на стул рядом с кроватью, – но трудоголикам из сыска понадобился их дом на колесах. Сидят, наверное, и наблюдают за какими-нибудь старыми наркоманами в Риссне. Я захватил с собой кофе и бутерброды, если ты голоден.
Бекстрём уничтожил три большие чашки кофе с молоком и две булочки с сыром, даже не поняв, как это произошло. Потом он поблагодарил своего спасителя, чуть не обнял его, но спохватился в последний момент и лишь пожал ему руку и крепко похлопал по спине.
Затем он пошел в тренажерный зал, принял душ и переоделся в чистую гавайскую рубашку, которая хранилась у него в кабинете. И уже около половины десятого утра комиссар Бекстрём сидел за своим письменным столом в криминальном отделе в Сольне. В первый раз за двое суток он чувствовал себя по крайней мере наполовину человеком.
11
Около десяти утра в пятницу в кабинет Бекстрёма пришел коллега Ниеми Йорге Фернандес по прозвищу Чико, который попросил аудиенции у руководителя расследования.
«Черные, черные, черные», – подумал Бекстрём и глубоко вздохнул. Вслух сказать это у него и мысли не возникло. Особенно после всех историй, слышанных им о Петере Ниеми, который ведь тоже был черным в каком-то смысле, северным черным, точнее говоря, и явно лучшим другом Фернандеса, пусть их и разделяла разница в двадцать лет.
– Садись, Чико, – сказал Бекстрём и кивнул в направлении стула для посетителей, откинувшись на спинку собственного стула и сложив руки на том, что осталось от его живота.
«Наверное, я потерял по меньшей мере десять килограммов», – подумал он, испытав легкое беспокойство по поводу того, что случилось с его телом, которое он всегда обожествлял.
– Я слушаю, – продолжил Бекстрём, улыбнулся и кивнул ободряюще посетителю.
У Фернандеса было о чем рассказать. Предыдущим вечером он присутствовал, когда судмедэксперт вскрывал их жертву убийства, и для начала подтвердил оценки Ниеми относительно роста и веса покойного, пусть тот сделал их на глазок.
– Рост метр восемьдесят восемь и вес сто двадцать два килограмма, – констатировал Фернандес. – Петер дока в таких делах.
«На кой черт это сейчас надо знать», – мысленно возмутился Бекстрём.
– Что ведь, пожалуй, стоит держать в памяти, размышляя о том, какими физическими возможностями должен обладать наш преступник, – закончил Фернандес. – А именно немалой силой для манипуляций с таким большим и тяжелым телом.
Помимо избыточного веса и просто сенсационно жирной печени Даниэльссон находился в удивительно хорошем состоянии, никаких серьезных замечаний со стороны патологоанатома, касавшихся его сердца, легких и кровеносной системы. Нормальное увеличение простаты и все такое в соответствии с возрастом. В остальном ничего особенного, принимая в расчет, какой жизнью он жил.
– Если бы он выдерживал всего несколько «сухих» месяцев в году и давал печени возможность восстанавливаться между пьяными раундами, наверняка смог бы прожить больше восьмидесяти, – подвел итог Фернандес.
Бекстрём кивнул в знак согласия.
«Наверное, следовало бы перемолоть этого идиота на колбасу, – подумал он. – Пожалуй, получилась бы коньячная полукопченая, не зря же директор Даниэльссон столько времени мариновал себя?»
– Относительно молотка обойщика мебели, однако, надо внести поправку, – сказал Фернандес. – Судя по рентгеновским снимкам черепа, у него нет никаких повреждений, по форме соответствующих молотку, и это касается как самой ударной части, так и другого конца, изогнутого, используемого при вытаскивании гвоздей. Вдобавок ручка у него сломана с неправильной стороны. Не с той, которой бьют. А с другой, предназначенной для вытягивания гвоздей, и отсюда напрашивается вывод, что преступник случайно сломал ручку, пытаясь взломать что-то гвоздодером. Но мы не нашли в квартире никаких характерных повреждений, вот в чем проблема.