Тот, кто убивает дракона
Шрифт:
Уже в детском садике товарищи окрестили его Свинопасом, и единственным преимуществом стало то, что он всю жизнь мог питаться как обычные люди и довольно быстро привык к своему прозвищу. В раннем детстве отец называл его Занозой, а после того, как Свинопас рассказал матери, что они с товарищем собираются открыть автомобильную мастерскую в Норра-Ярве, она перестала разговаривать с ним. Отец же по-прежнему называл его Занозой, по неизвестной для него причине. Может, просто хотел позлить мать.
«Пожалуй, дело действительно в матери», – размышлял Свинопас,
Бизнес у них шел прилично, и его старые друзья внесли свою лепту. Главным образом Фархад Ибрагим, с которым он познакомился, когда еще ходил в среднюю школу в Соллентуне. Плюс все другие, кого Фархад уже тогда причислял к своей свите.
С Окаре он встретился значительно позднее. В один прекрасный день тот появился как черт из табакерки, сгрузил старый микроавтобус с платформы грузовика и попросил превратить его в груду металлолома до захода солнца. Свинопас сделал, как ему сказали, и у него стало на одного клиента больше.
Дело спорилось. Время от времени случались мелкие неприятности, вокруг его мастерской шныряли хмурые полицейские, роя землю носом, но с этим он вполне мог жить. Вплоть до семи часов предыдущего вечера, когда его мир зашатался.
Сам он спокойно лежал под своим любимцем, «шевроле-бель-эр» 1956 года, и затягивал ржавые гайки, главным образом ради старой любви. Неожиданно ворота мастерской открылись, и прежде чем он даже успел повернуть голову, кто-то схватил его за щиколотки и вытащил из-под машины. Просто чудо, что он не разбил голову о раму «шевроле».
– Свинопас, – сказал Норма Хонкамяки с ехидной улыбкой, – позвони своей бабе. Пусть не готовит ужин, поскольку я угощу тебя колбасой с пюре в арестном доме Сольны.
По сравнению с Окаре новый гость, однако, вел себя еще вполне прилично, а поскольку нелишне подстелить себе чуть больше соломки, он открыл свою душу еще раз.
Хонкамяки, конечно, поизмывался над ним. Нашел то и другое, проволоку, олово для пайки, все необходимые инструменты, десяток шипов для порчи колес, которые он уже изготовил и забыл спрятать, несколько старых номерных знаков. Их ведь всегда стоило иметь на всякий случай. Хотя, по большому счету, это особо не напрягало, если бы все тем и ограничилось.
Не будь стограммового пакета, который Насир попросил его подержать у себя, когда заглянул в понедельник на предыдущей неделе и забрал целую сумку с шипами.
– Только на один день, – уверил его Насир. – Мне надо совершить одну поездку сегодня, и если там ничего не случится… – Он красноречиво пожал худыми плечами.
– Хорошо, – согласился Свинопас. Он ведь был добрым и хорошим парнем и, насколько возможно, старался доставлять радость и удовольствие своим заказчикам. Особенно если они имели старшего брата по имени Фархад Ибрагим. Кроме того, Насир обещал забрать пакет вечером. После завершения работы он и его подруга собирались прокатиться в Копенгаген и расслабиться. Встретиться с одним общим его и Свинопаса знакомым. Встряхнуться, позажигать немного.
– Я же не пью, как ты и другие шведы, – констатировал Насир.
– Сто грамм кокса, – сказал Хонкамяки. – Сейчас мы говорим о четырнадцати днях за грамм, Свинопас, твои пальчики на пакете, и почему-то, мне кажется, ты перестал дружить с головой.
«Четыре года, – подумал Свинопас, ведь считать-то он умел, – и самое время открыть душу».
– Успокойся, Норма, – сказал Свинопас. – Ты говоришь с рядовым бойцом большой армии организованной преступности. Откуда у такого, как я, деньги на подобное?
«Все из-за чертова спаниэля», – подумал он.
Сначала тот просто бегал кругом, как все другие псины, которых такие, как Хонкамяки, обычно таскают с собой. Потом неожиданно остановился и залаял, и чуть ли не завязался узлом перед самым большим корытом с маслом, стоявшим в мастерской. Его даже такой, как Окаре, не додумался бы пнуть ногой и уж точно не сунул бы в него руку. В отличие от хозяина собачки, сразу сделавшего это.
В результате он открыл душу еще раз и рассказал, как все обстояло. По сравнению с Окаре Хонкамяки, по крайней мере, вел себя почти по-человечески. Не стал его душить для начала, не сунул указательный палец в нос и не стал крутить его там.
Насир и Токарев умчались сломя голову после стрельбы около Броммы. Проехали полкилометра. Бросили свой микроавтобус в двадцати метрах от входа в святая святых «Ангелов». Их собственного клуба, расположенного у самого аэропорта.
Не ясно почему. Поскольку красный дым еще валил из бокового окна. Или они захотели подразнить конкурентов? А может, просто нашли свободное место, чтобы припарковаться? Глупость, конечно, но Насир уже стащил маску с лица, пробегая мимо одного из многочисленных помощников Окаре где-то на пару улиц дальше, когда сирены уже завыли в стороне.
– Насир, – подвел итог Свинопас. – Ездит как какой-то угонщик.
– Малыш Насир, – сказал Хонкамяки.
«Интересно, как много денег его злому старшему братцу понадобилось выложить, чтобы организовать питание и жилье для него на сей раз», – подумал он.
– Настоящий ублюдок, – продолжал Свинопас. – Знаешь, какой номер чертов идиот выкинул, когда получил шипы и я пообещал позаботиться о его коксе, чтобы он наконец оставил меня в покое и я смог вернуться к моим делам? Знаешь, что он сказал, прежде чем свалил?
– Нет, – буркнул Хонкамяки.
– Хрю-хрю, – сообщил Свинопас.
– Тебе нелегко пришлось, Свинопас, – ухмыльнулся Хонкамяки.
– Да уж, – согласился его собеседник. «Но кто говорит, что жизнь легкая штука».
– Ты рассказывал об этом кому-нибудь еще? – спросил Хонкамяки.
– Нет, – ответил Свинопас и покачал головой.
«Есть же ведь какие-то границы», – подумал он.
– Я слышал, тебя навещал Окаре, синица принесла мне на хвосте, – сказал Хонкамяки таким тоном, словно размышлял вслух.