Тот, кто убивает дракона

Перссон Лейф Г. В.

Правда, не лучшим образом. Между тем Мотоэле не стал спешить. Он выхватил свой пистолет, перегнулся через подоконник, прицелился в ногу противника, держа оружие двумя руками, и выстрелил один раз. Точно в соответствии с инструкциями и в случае удачи мог попасть в бедренную вену стрелявшего. Мужчина опрокинулся навзничь, выронил свое оружие, схватился руками за место, куда вошла пуля, и закричал на языке, который Мотоэле не понимал.

Мотоэле же задумался на мгновение, вернул пистолет в кобуру и направился в коридор, чтобы встретить коллег, чьи торопливые

шаги и крики уже слышались вдалеке.

Менее чем через тридцать минут комиссар Хонкамяки позвонил Тойвонену и вкратце описал ситуацию. Кто-то помог Фархаду открыть окно в его палате. Тот же человек дал ему обычную бельевую веревку с узлами. Длиной не менее двадцати метров. Коллега Мотоэле попытался затащить его назад. Фархад разжал захват, упал на спину с высоты двадцать метров прямо на склон. Один из его сообщников открыл огонь по Мотоэле. Сделал несколько выстрелов. Мотоэле стрелял в ответ. Один раз. Попал высоко в ногу оппоненту. Обезвредил его. Стрелявший задержан, идентифицирован, отправлен в отделение скорой помощи, которое находится всего в ста метрах от ортопедической хирургии. Кроме того, уже есть реальный подозреваемый на роль того, кто помог Фархаду с окном и веревкой.

– Пропала санитарка из того же отделения, она родом из Ирана. Женщина исчезла со смены уже час назад, – доложил Хонкамяки.

– Но чем, черт возьми, вы занимаетесь? – простонал Тойвонен.

– Все согласно инструкциям, – оправдывался Хонкамяки. – А что бы ты сам сделал?

– Младший брат все еще жив? – спросил Тойвонен.

– Да, живехонек. Но я понимаю, почему ты интересуешься, – ухмыльнулся Хонкамяки.

– Везите его в следственный изолятор, – скомандовал Тойвонен. – Нам надо обеспечить его безопасность.

– Уже пытались, – ответил Хонкамяки. – Они отказываются принять его. Утверждают, что у них нет возможностей обеспечить ему надлежащий медицинский уход.

– Отвезите его в больницу Худдинге, – приказал Тойвонен.

– Худдинге? – спросил Хонкамяки. – Почему именно туда?

– Я не хочу, чтобы он оставался в нашем округе, – объяснил Тойвонен. – Особенно если люди мрут как мухи на нашей территории, тогда как мои полицейские находятся вокруг них все время.

– О'кей, – сказал Хонкамяки.

– Что касается коллеги Мотоэле…

– Там уже полный порядок, – сообщил Хонкамяки. – Эксперты на месте, парни из отдела внутренних расследований в пути. Не хватает только Бекстрёма, – добавил он и усмехнулся.

«Ничего себе. Три-ноль в пользу христиан», – отметил про себя Бекстрём, посмотрев утренние новости по телевизору. – «Наконец блинчики и жареная свинина», – подумал он, поскольку у его надсмотрщика явно хватало других дел.

– Я понимаю, что ты в шоке, Мотоэле, – сказал сотрудник отдела внутренних расследований.

– Нет, – возразил Мотоэле и покачал головой. – Я не в шоке. Действовал согласно инструкциям.

90

В понедельник после обеда Бекстрём был готов нанести удар. Сначала он переговорил с Анникой Карлссон и подробно проинструктировал ее.

– Бекстрём, Бекстрём, – сказала она и покачала головой. – Ты, конечно, самый хитрый коллега из тех, с кем я когда-либо работала. Но мне трудно представить, насколько тебе удастся спровоцировать на откровенность столь ужасного человека, поговорить с которым ты задумал.

– Мне тоже, – признался Бекстрём. – Но ты будешь действовать, как я сказал.

– Естественно, шеф. А что нам делать с Фелицией и малышом Стигсоном?

– Резерв, – сказал Бекстрём. – Нельзя брать Стигсона с собой наверх, а если ситуация выйдет из-под контроля, мне не хотелось бы беспокоиться за Фелицию.

– Разумно, – согласилась Анника.

– Поэтому они будут на всякий случай сидеть в автомобиле на улице, пока мы не вызовем их, – подытожил Бекстрём.

Потом они поехали к Хасселстиген, 1 в двух гражданских автомобилях. Стигсон и Петтерссон припарковались перед подъездом. Бекстрём и Анника Карлссон поднялись на лифте. Как только Карлссон спряталась на лестнице, ведущей на чердак, Бекстрём позвонил в дверь, а поскольку он заранее, еще утром, договорился о встрече, ему открыли на втором сигнале.

– Добро пожаловать, комиссар, – сказала Бритт Мария Андерссон, широко улыбнулась, обнажив белые зубы, и провела левой рукой вдоль расщелины в своем глубоком декольте. – Я могу чем-нибудь тебя угостить?

– Чашечка кофе пришлась бы кстати, – сказал Бекстрём. – Потом я собирался попросить у тебя разрешения воспользоваться туалетом.

– Естественно, – проворковала Бритт Мария Андерссон. Она кокетливо склонила голову набок. – К чему все эти формальности, кстати. Бритт Мария, – добавила она и протянула вперед загорелую руку.

– Бекстрём, – произнес комиссар в манере Гарри Каллахана.

– Ты настоящий мужчина из прошлого, таких сейчас мало, Бекстрём, – сказала Бритт Мария Андерссон, улыбнулась и покачала головой. – Чувствуй себя как дома, а я пока приготовлю кофе.

Бекстрём вошел в туалет, но, услышав, как хозяйка дома загремела посудой на кухне, неслышно прокрался в коридор и отпер замок на входной двери. Он не хотел, чтобы его коллегам пришлось ломать ее, если запахнет жареным. Потом он спустил воду в унитазе, хлопнул тихонько дверью туалета, вошел в гостиную и сел на цветастый хозяйский диван.

Бритт Мария Андерссон принесла целый поднос. И даже призвала к порядку свою маленькую псину, заставив Старину Путте лежать в его маленькой цветастой корзинке. А потом она села в розовое кресло и подвинула его вперед так, что ее загорелые колени почти упирались в хорошо сшитые желтые льняные брюки Бекстрёма, когда она разливала кофе.

– Я полагаю, ты пьешь черный, – проворковала Бритт Мария Андерссон и вздохнула от удовольствия.

– Да, – подтвердил Бекстрём.

– Как все настоящие мужчины, – добавила она и вздохнула снова.