Тот, кто умер вчера
Шрифт:
— Предал, это как?
— Он не выполнил мой приказ.
— Может, приказ был плохим?
— Мои приказы плохими не бывают. Их всегда выполняют. Всегда. А если не выполняют, то…
— Понятно. А капитаном этим был я?
— Капитаном был ты.
— Что же случилось дальше?
— Дальше я велел тебе писать рапорт и убираться на все четыре стороны. Рапорт ты написал. А нам предстояли учения. Ты, пользуясь доверием к тебе со стороны пилота вертолета, напоил его и внес коррективы в полученные им накануне координаты высадки нашего отряда. Ты сорвал учения и поставил крест на моей карьере. Я поклялся отомстить тебе, но потерял твои следы. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда мне сообщили, что мы с тобой живем в одном городе. Это случилось в марте. С тех пор я стал наблюдать за тобой, думая, что бы такое сделать с бывшим сослуживцем. Мне хотелось чего-то особенного,
Случай вскоре представился: месяца не прошло, как я узнал, что ты, потеряв память, оказался в больнице. И вот тогда я направил тебя на путь, ведущий к пропасти. Ты ведь у нас такой честный, такой чистый. Каково тебе сейчас узнать, что люди, которых ты вчера убил, не сделали тебе ничего плохого? Они не были с тобой даже знакомы. Ты не Максим Красилов. Я забрал твою предыдущую жизнь. И заменил ее на другую. В ней ты убийца, которого ищут. Потому что на тебе кровь невинных.
Довгаль отшвырнул табурет и возбужденно заходил по комнате, потирая руки. Остановившись в шаге от меня, он произнес:
— Думал, открою тебе момент истины, а потом шлепну. Но сейчас решил — нет, живи. Живи и вечно скрывайся. Как крыса.
— Ты что! — воскликнул один из товарищей Довгаля. — А если ментам заложит?
— Не заложит. А заложит, так сам и сядет. Против нас у него ничего нет. Одни слова… Все, убираемся отсюда.
— Постойте! — Несмотря на драматизм ситуации, я не смог сдержать любопытства. — Ответьте на один вопрос: почему именно эти двое — Харлай и Цесаренко?
— Харлай, он все-таки конкурент мой. Раз уж убивать, то хоть с пользой. Так сказать, совместить приятное с полезным. Что касается Цесаренко, то это было желание покойного Сережи Шамрая, Сёджа. Он ведь легавым был, чтобы ты знал. Одно время копал под фонд «Золотой сокол», через который деньги, предназначенные для строительства квартир милицейским работникам, и прочие блага в офшор перекачивались. Доказать вину Цесаренко Шамрай не смог. По характеру Сёдж был этаким революционером-романтиком. Однажды прочитал в криминальной газете, что якобы в России была некая тайная организация, «Белая стрела». Ее члены — сотрудники силовых ведомств, а цель — физическая ликвидация мафиозных крестных отцов, тех, которых к суду никак нельзя привлечь. Я в эту ерунду не верил, ведь самих себя они ни за что стрелять не будут. Сёдж тоже не совсем верил, но идея ему нравилась. Я, собственно, на этом романтизме его и подловил. Мол, давай вместе со мной займемся устройством справедливого общества. При тебе он должен был выполнять функцию друга-советника, так сказать, направить тебя в нужное русло. И присматривать потом. Его гибель усложнила ситуацию, но зато игра стала просто захватывающей. Пришлось перестраиваться на ходу, импровизировать. Я уже не жалел, что он погиб. Ты справился прекрасно. Что ни говори — моя школа! Не представляешь, как было приятно наблюдать за тобой. Закрытые бои без правил — игра в солдатиков по сравнению с этим. Мы даже ставили на тебя по маленькой. Я вот выиграл десять с половиной штук баксов. Мелочь, но приятно. Особенно мне понравилась твоя затея с миной направленного действия. Смог же смастерить, сукин сын.
— Неужто я постоянно был в поле вашего зрения?
— Не всегда. Большей частью в пределах владений Харлая и Цесаренко. Приходилось быть осторожными. Ты мог обнаружить слежку и начать сомневаться. Были целые периоды, когда ты выпадал из поля зрения. Например, после твоего мнимого отъезда из города. Тогда я подумал, что ты сдался и решил сойти с дистанции. Послал ребят, чтобы перехватили тебя в столице. Но тебя в автобусе не оказалось. Долгое время я не знал, где ты. А потом сообщили, что видели тебя возле офиса «Золотого сокола».
— Шеф, нам пора, — напомнил один из спутников Довгаля.
Довгаль посмотрел на часы и, кивнув, усмехнулся:
— Счастливо оставаться.
Стоявшие рядом по разу пнули меня ногами… Или по два раза. Не скажу точно, но удары были сильными. Помню только, что именно в этот момент услышал автоматную очередь. Звук был такой, словно ствол автомата обернули ватой.
— Подольский… А, Подольский…
Открыв глаза, я увидел лицо склонившегося надо мной майора Гуменного. Мне помогли встать на ноги, посадили на кровать. Тело болело, но голова и прочие внутренние органы, похоже, были целы.
— Где эти гаврики? — заплетающимся языком спросил я.
— Их взяли, как только они вышли на улицу. Один, правда, успел достать оружие и хотел заскочить обратно в дом, но ему дали по ногам очередью, так что он сразу раздумал убегать. Теперь они не отвертятся. Запись получилась просто шикарной.
Гуменный ликовал. Тоже, небось, видел себя в недалеком будущем примеряющим штаны с лампасами.
— Я хочу спросить, Игорь Олегович, — сказал я, потирая болевшие бока. — Довгаль говорил, что я будто бы отказался выполнить приказ. Что это был за приказ?
Майор не спешил с ответом, и мне пришлось настоять на своем.
— Я должен это знать.
— Ну хорошо. Однажды Довгалю позвонил его куратор сверху, он же и его покровитель, и передал, что для отряда «Бета» есть настоящее дело. Поступило сообщение: группа грабителей проникла в банк «Каштан-Кредит». Взяты заложники. Отряд подняли по тревоге, и бойцы выехали на место. Здание банка к тому времени было оцеплено. Как доложил старший в оцеплении, грабители приехали на микроавтобусе, ворвались в операционный зал, взяли в кассе деньги и собирались смыться, но тут как раз проезжала патрульная милицейская машина. Увидев выбегающих вооруженных людей в масках, патрульные попытались их остановить и прямо из машины открыли огонь. Сидевший за рулем «бусика» был убит, а остальных грабителей оттеснили обратно в здание. Там они и закрылись. Потом налетчики стали выдвигать требования: импортный автобус с затемненными стеклами, который их довезет до аэропорта, самолет… В общем, как в голливудском кино. На все про все дали два часа. В противном случае грозились перестрелять заложников. Для устрашения выкинули на улицу тело мертвого милиционера-охранника. Правда, потом оказалось, что его убили еще раньше, при налете. Сколько грабителей было на самом деле, никто не знал, видели вроде четверых. Количество заложников — тоже неизвестно. План здания отсутствовал. Поскольку налет произошел в воскресный день, связаться с управляющим никак не удавалось. Довгаль приказал начать немедленный штурм.
— Как, даже не вникнув в обстановку?!
— В том-то и дело. Позже выяснилось, что таково было требование куратора: штурмовать и никаких слюнявых предложений сдаться или, еще хуже, переговоров. Сопротивляющихся убивать на месте. Потом к нам поступила информация, что куратор «Беты» был близким приятелем одного из ведущих акционеров банка. Акционеру очень не понравилось, что какие-то отморозки покусились на его деньги, и ему не терпелось, чтобы им был преподан надлежащий урок. А если кого-нибудь из числа заложников убьют, ну там пришедшего поменять валюту или бухгалтера какого, так это, мол, не страшно. Главное, чтобы крупные вкладчики остались довольны. В конце концов, бухгалтеров они себе новых найдут. Бухгалтеров много. Словом, Довгаль дал приказ: готовность к штурму восемь минут. Все его поняли, кроме тебя. Ты стал возражать: штурмовать в лоб нельзя, погибнут невинные люди, поэтому, пока менты ведут переговоры, нужно изучить схему помещений, составить план. А там, глядишь, и штурмовать не придется: нервы у грабителей не выдержат и они сдадутся. Такие случаи бывали. Довгаль возражений не принял, сказал, что схему иметь необязательно, дверь и так видна, надо выбить ее взрывчаткой и войти. А заложники, если не дураки, на пол лягут. Ты заупрямился, и Довгаль, недолго думая, отстранил тебя от операции. Банк штурмовали без тебя. Четверо налетчиков были убиты, потери отряда — один раненый. Также под перекрестным огнем погибли два посетителя и кассир банка. Еще трое получили ранения разной степени тяжести. Дирекция банка выразила соболезнования родственникам погибших. В понедельник куратор отправил бумагу президенту о присвоении Довгалю генеральского звания. А ты подал рапорт. Что было дальше, тебе уже известно.
— Это правда, что я сорвал учения?
— Не знаю. Довгаль уверен, что да.
Я вспомнил о Принцессе, то есть об Алесе Ищенко. Я обещал позвонить ей, как только все закончится. Однако хотелось большего, хотелось снова увидеть ее.
— Я свободен, Игорь Олегович?
— Не вижу оснований задерживать тебя дальше. Нам, конечно же, еще придется встретиться, но не сегодня. Можешь остаться здесь. Или отправляйся домой. У тебя ведь есть свой дом?
— Можно я сегодня возьму «мустанг»? Он, правда, не мой… И документы на него фальшивые… Но мне очень надо побывать в одном месте. В последний раз… А?
— Догадываюсь, о каком месте ты говоришь. Ладно, что уж с тобой делать, бери, — вздохнул он. — Столько времени ездил.
Вместе с Гуменным мы вышли на улицу. Я подошел к машине, на ходу нащупывая ключи, которые все еще лежали у меня в кармане.
— Александр Ярославович, — остановил меня Гуменный. — Алесе Владимировне от меня привет передавайте.
Я хотел поднять руку в знак того, что понял, но не успел: сбоку грохнуло, «мустанг» превратился в столб белого огня, а его дверь, соскочив с петель, ракетой обрушилась на меня.