Тот, кто умрет последним
Шрифт:
– Сирап, – невольно произнес он вслух.
Внезапно Джек услышал щелчок взводимого курка и почувствовал, как к его затылку приставили револьвер.
– Не двигаться.
Голос Мигеля доносился с противоположного конца комнаты. Мигель вошел со стороны лестничной клетки, которая вела на верхний этаж к спальне. Джек не видел вооруженного человека, но понимал, что кто-то другой, а не Мигель держал револьвер у его затылка.
– Повернитесь сюда, – приказал Мигель. – Медленно.
Джек повернулся. Вооруженный человек оставался позади, продолжая держать
Теперь Джек смотрел прямо на Мигеля. Тот тоже держал его на прицеле.
– Я знал, что это были вы, – сказал Джек. – Салли один раз изменила вам, перед самой вашей женитьбой. Она призналась в этом прокурору, и это было записано на пленку. Не изменяла ли она вам и потом? Вы этого боялись, Мигель?
– Сейчас я ничего не боюсь, Свайтек.
Джек почувствовал, что револьвер у основания его черепа стал давить еще сильнее. Ему нужно было выиграть время, поэтому он продолжал говорить:
– Интересная вещь с этой видеокамерой наблюдения над спальней на чердаке вашего старого дома. На чердаке не было окон. Так что поставить камеру мог только тот, кто имел постоянный доступ в дом, тот, кто мог подниматься и спускаться, чтобы заменять пленки. Есть какие-нибудь соображения, Мигель, по поводу того, кто это был?
– Как я уже говорил в полиции, никаких соображений у меня нет.
– Думаю, это был тот, кто жил в этом доме, – продолжал Джек. Его взгляд при этом становился все более жестким. – Вы преследовали собственную жену, верно? С какой целью, Мигель? Хотели напугать ее так, чтобы она перестала изменять вам?
Мигель выдержал взгляд Джека, но его лицо выразило злобу.
– Разве это слишком большая потребность? Иметь жену, которая не обманывает тебя?
– Это не оправдывает убийства собственной дочери.
– Да, – саркастически ответил Мигель. – Этой.
Реакция Мигеля подтвердила подозрения Джека.
– Возможно, я сую нос не в свои дела, но я проверил это, когда был здесь первый раз, а второй визит лишь подтвердил мои наблюдения. Среди всех фотографий в рамках, которые стоят на вашем письменном столе, на кофейном столике и висят на стенах, нет ни одной фотографии вашей дочери.
Мигель молча целился в грудь Джека.
Джек прищурился и посмотрел на Мигеля тем взглядом, который неоднократно помогал ему, когда он вел перекрестные допросы в суде.
– Это была не ваша дочь, правда, Мигель?
Револьвер в руке Мигеля едва заметно подрагивал. Мигель был взбешен.
– Вот почему вы прошли тест на полиграфе, – продолжал Джек. – Полицейские спросили вас: «Это вы убили свою дочь?» И вы ответили «нет». Это правда. Кэтрин не ваша дочь. Как это случилось, Мигель? Дочь была от любовника, с которым вступила в связь Салли перед самой вашей свадьбой?
Гримаса на лице Мигеля подтвердила справедливость слов Джека.
– Полагаете, Свайтек, что вы семи пядей во лбу? Единственный, кто догадался об этом?
– Нет, – ответил Джек. – Салли тоже догадалась. Вот почему она сказала неправду при испытании на детекторе лжи, когда ее спросили, знает ли она, кто убил ее
Злобно посмотрев на Джека, Мигель опустил револьвер. У Джека мелькнула мысль о том, что его слова чудесным образом затронули какие-то струны в душе этого человека. Но Мигель сфокусировал взгляд на том, кто стоял за спиной Джека.
– Застрели его, Татум.
Джек вздрогнул. Для него это не было неожиданностью, но имя Татума, произнесенное здесь, потрясло его.
– Вообще-то, босс, – сказал Татум, – теперь твоя очередь.
– Очередь?! – воскликнул Джек. – Вы, идиоты, убиваете по очереди?
– Это начиналось не так, – проговорил Татум. – Но после того, как я сказал Мигелю, что его жену трахает Коллетти во время бракоразводного процесса, ему не терпелось размозжить голову этому хлыщу. С чем я был согласен. Пока мы имели возможность заставлять всех верить в то, что это дело рук преследователя-психа по имени Алан Сирап, мы чувствовали себя в полной безопасности.
– И чья же очередь настала, когда понадобилось совать револьвер в лицо Келси?
– Наверное, моя, – ответил Мигель, и в тот же момент Джек заметил, что он держит в руке револьвер, отделанный никелем. – Никто не собирался причинять ей вред, – продолжал Мигель. – Все это было задумано для того, чтобы полиция решила, что убийца хочет вывести Татума из игры.
– Похоже, что вы были автором всех угроз, а, Мигель? Телефонный звонок Дейрдре Мидоуз, звонок мне после убийства прокурора, фальшивая запись на вашем автоответчике сегодня утром. Все это ваши проделки, не так ли?
– Какая разница? Это мог быть я или Татум. Это способен сделать любой. Достаточно пойти и купить за сорок долларов прибор для изменения голоса в шпионском магазине.
– Неужели вы думаете, что вам удастся выйти сухим из воды?
– Возможно, – ответил Мигель. – А может быть, и нет. Но сорок шесть миллионов долларов стоят того, чтобы рискнуть.
– Но вы оба названы наследниками. Один из вас должен выйти из игры, и тогда вы поделите куш между собой, так? Или одному из вас придется убить другого, чтобы забрать все.
– В первую очередь главное, Свайтек. Застрели его, Татум.
– Нет. Я же сказал, что теперь твоя очередь.
– Почему?
– Потому что я знаю, ты способен на убийство, когда задет ваш латинский мачизмо, [19] как в случае с Джерри Коллетти. Я знаю и то, что ты можешь сыпать угрозами, как в случае с Келси. Но хотел бы я посмотреть, как ты убьешь за деньги. Как я убрал Дейрдре и Мейсона Радски.
– Хорошо, ты, болячка в заднице. Я сам застрелю его.
19
Болезненно преувеличенное чувство мужского достоинства (исп.).