Тот, кто умрет последним
Шрифт:
– Она ушла со всем, что имела.
– Именно это и смущает меня. Такой тип, как Татум, дрался бы и за гораздо меньшую сумму. По-моему, Салли не следовало совсем лишать наследства сестру. Она могла бы оставить вам двадцать миллионов и позволить другим драться за двадцать шесть.
– Могла, но не сделала этого.
Джек подождал, надеясь, что она скажет еще что-нибудь. Но Рене молчала.
– Именно это я и собиралась сказать вам, заехав сюда.
Джек соскользнул на самый край кресла.
– Да?
– Оказывается,
Джек заморгал, словно не был уверен в том, что расслышал правильно.
– Повторите еще раз.
– Одной из моих обязанностей как душеприказчицы Салли является поиск всех завещаний и дополнений к ним. Так вот, выяснилось, что было еще одно завещание.
– Еще одно?
– Да. Составленное на французском языке, оно хранилось в сейфе одного парижского банка. Оно датировано более поздним числом, чем завещание, составленное во Флориде.
– Это означает, что завещание, составленное во Флориде, недействительно?
– Именно так я это и понимаю.
– И по этому завещанию наследство получает…
– Я, – серьезно ответила Рене.
– Все?
– Да, все.
Джек не мог сдержать улыбки.
– Прекрасно. Значит, эти придурки здесь, во Флориде, дрались и убивали друг друга из-за завещания, которое…
– Не стоило и бумаги, на которой было написано, – решительно добавила она.
– Ну, знаете ли… – удивился Джек.
– Да, знаете ли.
– А может, правильнее было бы сказать: что вы знали?
– О чем вы?
– Были ли вы удивлены, обнаружив новое завещание? Или вы знали, что у Салли был СПИД? Вы знали о том, что она задумала план уничтожения своих врагов, хотела посчитаться с людьми, которые сгубили ее жизнь? Знали ли вы, что она гарантировала себе посмертный смех, составив второе завещание в пользу сестры?
– Надеюсь, мы с вами согласимся на том, что я очень удивлена.
– У меня есть основания думать иначе?
– Нет, если, конечно, вы не думаете, что я стояла в стороне и смотрела на эту кровавую бойню, прекрасно зная: только у меня есть возможность рассказать о существовании второго завещания и прекратить кровопролитие.
– Мне отвратительна сама мысль об этом.
– Я никогда не сделала бы этого. Заметьте, я не объята горем из-за смерти кого бы то ни было из них. Адвокат по делам о разводе, прокурор, репортер, мечтавшая разбогатеть и прославиться, написав эту мерзкую книгу. Все они сделали жизнь Салли невыносимой. Но я лечу людей, а не убиваю их.
Джек задумался. Рене смотрела ему в глаза, и этот взгляд пронзал его. Ему хотелось верить ей, и он чувствовал, что его убедили. Джека обманывали и раньше, по большому счету обманывала его бывшая жена, и он был вполне уверен, что знал разницу между ложью и правдой.
Тео появился из кухни с шестью
– Напитки? – спросил он.
– Хотелось бы, – ответила Рене, – но из-за всех этих дополнительных мер предосторожности в аэропорту мне пора ехать. Увы! Обещаете, что мы снова увидимся?
– Конечно. – Джек поднялся, чтобы проводить ее. Рене попрощалась с Тео, который, конечно же, не преминул заключить ее в объятия, обдав запахом рыбы. Джек открыл дверь.
– И что же вы собираетесь делать со всеми этими деньгами?
– М-м… Это очень пригодится для благотворительных целей в Африке.
– Я надеялся, что вы скажете именно это.
– Конечно, я не идиотка. Я думала над тем, что, пожалуй, отложу миллион или два на случай, если рано отойду от дел.
– Я надеялся на то, что вы скажете и это.
– Как бы там ни было, вы удивитесь тому, как много позволят сделать в моем скромном занятии эти сорок шесть миллионов. Приезжайте как-нибудь повидаться со мной. – Рене сделала полшага вперед и поцеловала Джека в уголок губ. – Точнее сказать, приезжайте в любое время.
Он смотрел со своей веранды, как Рене шла к взятому напрокат автомобилю. Тео присоединился к нему и предложил выпить.
– Ты отпустишь ее?
– Она вернется.
– Нет, не вернется.
– Ты снова прав, дружище, – вздохнул Джек.
Тео сунул ему в руку стакан.
– Выпей-ка вот это и почувствуешь себя лучше.
Джек сделал быстрый глоток, вздрогнул и сразу же запил коктейль большим стаканом воды.
– Ух ты! Такое чувство, словно весь рот в огне.
– Это потому, что настолько холодная водка почти обжигает, попадая внутрь. А может, я чуток перелил соуса халипеньо.
– Халипеньо? Что это еще за чертовщина?
– Это «горящий дикий вопль».
– Никогда о нем не слышал.
– Мы с любвеобильным мальчиком сочинили его несколько дней назад.
Джек сделал еще два глотка, вспоминая, как Тео угрожал Хавьеру поджечь его.
– Едва ли он войдет в моду.
– Черт возьми, а я-то думал, что он сделает нас богатыми.
Хлопнула дверца машины Рене, и Джек услышал, как заработал двигатель. Джеку не удавалось избавиться от мысли о том, как Рене выходит из самолета в Абиджане, едет по длинной и пыльной дороге после Корхого и в конечном счете меняет кишащую мухами хижину с глинобитными стенами и гниющей крышей на приличное место для лечения своих пациентов. Вспомнил он также о Джерри Коллетти и других, которые отдали жизнь за обладание состоянием Салли. Потом Джек поймал взгляд Рене, когда машина задним ходом выезжала с подъездной дорожки, и увидел выражение удовлетворения на ее лице, того же удовлетворения, которое делало присутствие в доме Тео таким забавным.