Шрифт:
Sebastian Fitzek
Das Joshua Profil
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Издается с разрешения AVA international GmbH, Germany (www.ava-international.de)
Das Joshua Profil Copyright © 2015 by Sebastian Fitzek (www.sebastianfitzek.de) Originally published 2015 by Bastei L"ubbe AG in Germany
Тот, кто виновен
Роман
Посвящается Роману Хоке
Помещение
– Садитесь, – велел нам отец и прошагал в дальний конец комнаты, где он и правда установил доску. На ней белым мелом было написано: «Non scholae sed vitae discimus» [2] .
– Где это мы? – прошептал Марк, но недостаточно тихо.
Отец обошел вокруг доски.
– Где мы? – рявкнул он. На губах появилась легкая усмешка. Он до хруста сжал пальцы. – ГДЕ ЭТО МЫ?!
Отец закатил глаза и треснул обеими ладонями по учительской кафедре перед собой. Но тут же успокоился, потому что следующие слова произнес уже значительно тише. Только во взгляде было некое дрожание, словно за зрачками на ветру трепетала свеча.
– А на что это похоже?
– На какую-то школу, – сказал Марк.
– Точно. Но это не какая-то школа. И уж тем более не просто школа. А ТА САМАЯ школа. Единственная, которая считается.
Отец снова велел нам сесть, и на этот раз мы его послушались. Опустились за парты в среднем ряду, Марк справа, а я слева от отца, который встал посередине прохода, как наш старый учитель латыни Шмидт. Правда, он не спрашивал слова, а произносил какой-то странный монолог.
– Там, куда вы ходили до сих пор, вас обманывали. Вас научили читать, писать и считать. Вы понимаете английские тексты, знаете, чем отличаются млекопитающие от рептилий и почему Луна не падает на Землю. По крайней мере, я надеюсь, что вы это знаете, потому что хотя бы иногда отвлекались на занятиях от мыслей, в какие еще трусики сунуть свои грязные пальцы.
Я покраснел. Еще никогда отец не говорил с нами так вульгарно. От стыда я был готов провалиться сквозь землю. Я посмотрел на Марка и почувствовал, что ему не лучше.
– Вам внушают, что нужно учиться на ошибках истории, показывают атлантов, чтобы вы лучше поняли мир, и периодическую систему элементов, из которых якобы состоит Вселенная, но вас не учат самому важному. Знаете, о чем я говорю?
Мы помотали головой.
– Нет. Вы ничего не знаете. И я не цитирую педофила Сократа. Вы знаете меньше чем ничего, но это не ваша вина. Это вина никчемных так называемых педагогов, которые скрывают от вас самый важный предмет, нет, даже ПЕРВОСТЕПЕННЫЙ предмет, который когда-либо преподавали на этой планете и без которого человек давно бы исчез как вид. Ну, о чем же я говорю? Кто мне скажет?
Меня бросило в жар от страха, как перед контрольной, к которой я ничего не выучил. Только в этот раз возникло ощущение, что я еще никогда в жизни не был так плохо готов к экзамену.
– Ни один?
Я мельком взглянул на Марка – он тоже опустил голову. Мне вдруг захотелось в туалет, но я не решался попроситься.
– Ну ладно, тогда я вам помогу, – тихо пробормотал отец, словно обращаясь к самому себе. Я поднял голову и увидел, что он возится со своим ремнем. Неожиданно у меня перед глазами что-то сверкнуло. От металла отразился свет.
– Что ты делаешь? – спросил я отца, замерев от ужаса. Никогда еще я не видел у него такого отсутствующего взгляда. И этого длинного ножа с зубчиками в руке.
– Подумайте, какой же предмет я имею в виду? – спросил он и перевел взгляд на Марка, который по-прежнему не решался поднять глаза, что, видимо, и заставило отца начать с него.
В два шага он оказался рядом с Марком, схватив за волосы, запрокинул его голову назад и приставил нож к горлу.
– Папа! – закричал я, вскакивая со стула.
– Сядь на место! – Отец пронзил меня взглядом, казалось, вместо глаз у него появились еще два ножа. Моему брату, у которого со лба катился пот, он сказал: – Подумай, малыш. Чему я буду вас учить?
Марк дрожал. Все его мускулы были напряжены, словно сведенные судорогой, и казалось, вот-вот лопнут.
Я прочитал ужас на его лице, увидел, как между ног у него потемнела намокшая ткань штанов, и в тот момент, когда я почувствовал запах смертельного страха, мне пришло в голову, что именно хочет услышать от нас отец, каким бы сумасшедшим и ужасным ни был этот ответ.
– Убивать, – сказал я и тем самым спас брата.
– Убивать? – Отец обернулся ко мне. Лишь спустя секунду он отвел нож от шеи Марка и удовлетворенно улыбнулся. – Очень хорошо. Тебе звездочка в журнал.
Без какого-либо намека на иронию в голосе он похвалил меня за ответ и одобрительно кивнул:
– Правильно. Вы никогда не учились убивать. Никто вам этого не показывал. Но не переживайте, сейчас мы исправим это упущение.
1
2
Не для школы, а для жизни мы учимся (лат.).
Бог не играет в кости!
А если и играет – мы его вычислим.
Глава 1
БЕРЛИН
Тринадцать трупов, одиннадцать изнасилованных женщин, семь искалеченных, столько же похищенных и две прикованных к трубе отопления сестры, которые умрут мучительной смертью от голода, если их вовремя не обнаружат. Пока что я доволен своими результатами, и даже улучшил бы их сегодня на одно убийство, если бы в 15:32 мне не помешали – я как раз собирался сбросить беззащитную жертву в берлинскую канализацию.
Сначала я пытался игнорировать звонок; обычно выключаю сотовый телефон на время работы, но сегодня понедельник, а по понедельникам моя очередь забирать десятилетнюю дочь с занятий, даже если жена, пилот международных авиалиний, в порядке исключения находится в стране, что, к сожалению, случается нерегулярно из-за ее графика работы.
На дисплее высветился неизвестный номер, но время примерно соответствовало. У Йолы как раз должна была закончиться тренировка по плаванию, и, возможно, она звонила мне с телефона подружки. Я решил не дожидаться, пока включится голосовая почта, несмотря на опасность быть втянутым в разговор с агентом кол-центра, который будет пытаться навязать мне какую-нибудь дополнительную стоматологическую медицинскую страховку или пакет кабельного телевидения и которого нисколько не волнует, что моя банковская карта уже несколько месяцев в овердрафте.
Поэтому я раздраженно прищелкнул языком, сохранил главу триллера, над которым работал, даже не закончив предложение, и схватил с письменного стола жужжащий сотовый телефон. В результате именно это привело к тому, что я стою сейчас в пробке на Авусе [3] где-то в районе Хюттенвег и требую от своей дочери пять евро.
– Я не буду платить. – Йола помотала головой и упрямо уставилась сквозь окно с опущенным стеклом на железнодорожные рельсы, которые тянулись параллельно городской автомагистрали. Была середина августа, мы стояли в пробке под палящим солнцем, над крышами машин перед нами дрожал воздух, и у меня было чувство, что я сижу в кастрюле-скороварке, а не в своем старом «фольксвагене»-«жуке».
3
Авус – бывшая гоночная автотрасса в Берлине.
– У нас есть уговор, – напомнил я ей.
Пять евро каждый раз, когда меня вызывают на «беседу», потому что Йола снова что-то натворила.
– Я думала, это касается только школы. А не свободного времени.
– Ты забываешь, что господин Штайнер не только твой частный тренер по плаванию, но и официальный учитель физкультуры. Так что давай сюда деньги!
Йола посмотрела на меня, словно я заставлял ее обрезать темные локоны, единственное, чем дочь гордилась в своей внешности. А так она ненавидела свой кривой нос, тонкие губы, слишком длинную шею и «уродливые ступни» (ей казалось, что у мизинчика слишком маленький ноготь) и нежную родинку на щеке. Особенно родинку, которую заклеивала пластырем в те дни, когда была сильно не в духе.
– Это нечестно, – заныла она.
– Нечестно то, как ты поступила с Софией.
Я изо всех сил старался не улыбнуться, потому что мне это казалось не таким уж и ужасным, по сравнению с тем, что я сам вытворял в ее возрасте. Но воспоминание о неприятном разговоре в бюро тренера помогло принять сердитый вид.
«Я знаю, Йола бесспорно лучшая в команде, и я действительно на многое закрываю глаза, – сказал мне на прощание пловец Штайнер. – Но если она еще раз позволит себе подобное, я вышвырну ее из команды».
– София назвала меня ублюдком, – начала оправдываться Йола.
– И поэтому ты налила ей средство для мытья посуды в бутылку из-под шампуня?
У Софии под душем случилась истерика: волосы не переставали пениться, сколько бы она их ни промывала. Пена заполнила всю душевую до самой раздевалки.
– Я всего лишь устроила ей головомойку. – Йола оскалила зубы, но достала мятую купюру в пять евро из переднего отделения рюкзака, где хранила айпод и карманные деньги.
– Ты же знаешь, что споры лучше разрешать словами? – спросил я ее.
– Конечно, как в твоих книгах.
Один – ноль в ее пользу.
Йола помахала купюрой.
– Положи в бардачок, – попросил я ее и прокатился на два метра вперед. Видимо, где-то у радиобашни пробку прорвало. Мобильное приложение по пробкам еще не обновилось, но уже десять минут поток черепашьим ходом продвигался вперед.
– Эй, чипсы, клево!
Она вытащила пакет, который был засунут в тесный бардачок, и я в последнюю секунду успел помешать ей разорвать упаковку.
– Стоп, нет! Это подарок для мамы!
Она недоуменно взглянула на меня:
– Что?
– Да. На следующей неделе, на годовщину свадьбы.
– Картофельные чипсы? – Йоле было не обязательно крутить пальцем у виска, я и так видел, что она обо всем этом думает.
– Не просто какие-то картофельные чипсы. – Я ткнул на логотип на пачке. – Чипсы «Пенг».
– Ясно.
– Да, их больше не делают. Сняли с производства несколько лет назад. Разве я тебе не рассказывал о нашем с мамой первом свидании?