Тот, кто заберет твое время. Начало
Шрифт:
Когда тетушка Фанни и Юна уже заканчивали накрывать на стол для детей из тридцать третьего вагона, как вдруг, совершенно неожиданно к ним вошел Франциск. Ему не хотелось разговаривать. Он поприветствовал дам кивком головы, спокойно прошел по вагону, выбирая лучшее место, а потом просто сел на один из стульев. На женщин Франциск старался не смотреть, чтобы не вызвать у них желание поболтать с ним.
Юна слегка подтолкнула повариху и ухмыльнулась. Дескать, наконец-то, выполз из своей конуры их преданный друг и помощник! Но, тетушка Фанни резко оборвала эти насмешки, так как
Стараясь не подавать виду, что он все же замечен коллективом, дамы не поднимая глаз, продолжали расставлять посуду. Никто не любил эту игру, но все продолжали в неё играть. Со стороны это может показаться глупостью, но ведь много что со стороны кажется глупость.
Франциск молча сидел и внимательно смотрел в никуда. Это его успокаивало и не давало возможности другим людям завести с ним разговор. Ведь когда видишь очень задумчивого человека, как-то не хочется его тревожить. Этого и добивался шут.
– Франциск, милый, ты здесь будешь завтракать? – осторожно спросила тетушка Фанни мягким голосом.
– Да, – ответил Франциск и сделал вид человека, нежелающего продолжать беседу.
– Хорошо, – спокойно сказала повариха и незаметно закатила глаза. – Тогда, я накрою для тебя здесь, а если тебе что-то понадобится, мы будем на кухне.
Франциск покорно кивнул головой, и бубенцы на его колпаке так же коротко звякнули. Он знал, что он нужен тут, но с каждой секундой находиться в поезде становилось для него невыносимо. Он уговаривал себя как мог. Давил, душил и скручивал все свои чувства, но это было лишь временным облегчением. Он устал. Устал так, что сил бороться с этими кошмарными, болезненными ощущениями уже не осталось.
Шут ничего не хотел, и ничего не представляло для него интереса. За свою нескончаемую жизнь в этом поезде, он уже перепробовал все и от нахлынувшего безразличия, стала болеть не только душа, но и тело. Франциск даже чувствовал, как кровь перетекает по его венам, как тянет мышцы и как будто завязываются внутри него крепкими морскими узлами. А боль в ногах просто сводила его с ума. Это была боль тех самых ног, которые уже не хотят никуда идти.
Правда, такие муки шут испытывал не всегда. Иногда ему даже становилось весело. Он ведь всё-таки шут! Стоило ему найти новое занятие или вспомнить давно забытое, он ненадолго становился сносным.
Хуффи уже позвал детей на завтрак, и они постепенно стали заполнять столовую. Мат не особо торопился поучаствовать в этом шествии. Он решил, что присоединится ко всем позже, так как есть особо не хотелось, как и собственно вставать с постели. Он был из тех людей, кто почти никогда не завтракает и при этом превосходно себя чувствует. По-крайней мере до полудня.
Само собой дети не ожидали увидеть незнакомого обитателя поезда, да ещё в таком шикарном наряде. Столпившись у дверей, они не знали точно, как надо себя вести именно сейчас. Все как-то растерялись, и это позабавило Франциска. Если бы они знали, сколько раз шут наблюдал такую реакцию у людей на его персону, то вид бы у них стал еще более удивленным.
– Чего столпились-то? –
Хуффи был из тех людей, кому ответы нужны сразу и быстро. Замешательство подростков сначала было ему не понятно, но протиснувшись между ними, он сразу все понял. Величественная персона Франциска грациозно сидящая на стуле и впрямь могла повергнуть в шок. Особенно тех, кто видел это впервые.
– Проходите! Не стоит его бояться, – шутливо сказала тетушка Фанни. – Этого молодого человека зовут Франциск. Он, своего рода, достопримечательность нашего поезда.
– Ага! – хихикнул Хуффи. – Как северное сияние. То есть, то нет.
– Помолчи, – оборвал его Франциск, и все обитатели поезда слегка напряглись. Вид у шута был далеко не милый, так что дразнить его в это утро было не самым правильным поступком.
Дети быстро уловили напряженность, которая возникла в вагоне. Дети, они такие! Смотришь на них и, кажется, что они ничего не понимают, а они много чего понимают. Иногда, даже больше, чем взрослые.
– Ладно. Мир, – лениво сказал Франциск и посмотрел на Хуффи, а после оглядел вошедших в столовую детей с головы до ног. – Вроде нормальные с виду, но куда их все время несёт? Завтракать-то будем или так и простоим в сторонке? Окажите любезность, составьте компанию старому шуту.
– Доброе утро, – отозвался Эрнест, который долго пытался подобрать нужные слова, которые бы подходили к данной ситуации. Не найдя ничего подходящего, он решил начать с приветствия.
– И тебе того же, – сказал Франциск и улыбнулся. Надо было как-то растопить этот лёд, который сковал детей, прям у самой двери и не давал им сделать ни шагу. – Проходите и давайте начнем трапезу.
Первым к столу подошел Эрнест, а остальные потихоньку, как будто по одной веревке, последовали за ним. Подростки ловко расселись по местам, чтобы не заставлять ждать этого чудесного человека в ярком наряде.
– Ладно, – мило сказала тетушка Фанни. – Перестань капризничать и познакомься с нашими гостями. Надеюсь, за столько лет ты научился хорошим манерам?
– О, да! Можешь за меня не волноваться, – ответил шут и слегка прищурился, как кот, укравший сосиску. Потом он перевел взгляд на детей, которые еще сидели без движения. – А мне говорили, что вас пятеро. А я вижу только четверых. Где еще один?
– Я могу за ним сходить! – живо отозвался Шах и встал со стула в надежде сбежать из вагона и предупредить брата.
– Не нужно, – сказала Юна, которая все это время молчала и была сторонним наблюдателем. – Я сама. А, вы не сидите, как каменные, а то еда остывает.
– И, правда, что-то мы заболтались тут, – спохватилась тетушка Фанни. – Ешьте, а мы дальше пойдем. Юна, иди, разбуди мальчонку и возвращайся ко мне.
После того как они вышли из вагона, в нем стало еще неуютнее. Франциск бросил себе на тарелку два блина и без аппетита стал выбирать глазами варенье. Дети решили последовать его примеру, так как сидеть, и смотреть по сторонам было уже неловко, а шут не торопился заводить разговор. Он ждал, когда соберутся все, но дети об этом не подумали.