Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы
Шрифт:
— Да мне без разницы, — вяло отмахивалась Нина. — Кто родится — тот и родится.
— А Коля кого хочет?
— Пацана, само собой. Все мужики хотят сыновей.
Теперь Наташа ходила в магазин за продуктами не только для своей семьи, но и для Ниночкиной, ведь Полина Михайловна уже немолодая, да и на работе сильно устает, Нине поднимать тяжести и стоять в душных очередях вредно, а с Коли какой спрос? И если в ванной комнате Нина замачивала белье в тазу, Наташа при первом же удобном случае старалась его постирать. А что такого? Ей не трудно, а Ниночке вредно стоять, согнувшись в три погибели над
— Решено, начну откладывать с каждой получки, к лету куплю Нинке стиральную машину. А то пеленки пойдут, распашонки всякие, не вечно же ты ей помогать будешь.
Наташу покоробило это «ей». Что значит «ей»? Наташа заботится о Нине просто потому, что больше некому это сделать, Полина Михайловна всегда уставшая и почти каждый вечер пьяненькая, а у Нины, между прочим, муж есть, который обязан ей помогать, но не помогает, пальцем о палец не ударяет, даже за хлебом никогда не сходит, только и знает, что курить на кухне и искать собутыльников. Получается, что Наташа помогает не только Нине, но и ее мужу, делает за него то, что он сам должен был бы делать.
— Ничего, мне не трудно, — сдержанно ответила она, продолжая оттирать изрядно заношенный воротничок Колиной рубашки. — Но если бы ты носил рубашки по три дня, а не по месяцу, мне было бы легче их отстирывать.
— Ишь ты! — фыркнул он. — Мала еще меня поучать. Не больно-то мы нуждаемся в твоей помощи, не хочешь стирать — не надо, в прачечную снесу, там еще лучше постирают и погладят.
Наташа с трудом подавила в себе желание поднять таз с мыльной водой и выплеснуть на соседа. Ну и пусть, она же не для него старается, а для Ниночки и для маленького. А Ниночка всегда благодарит ее за помощь. Правда, как-то вяло и безразлично, но все-таки благодарит. Особенно когда Наташа вместо Нины моет полы в местах общего пользования, надраивает с порошком унитаз, ванну и раковины в ванной и на кухне и отчищает плиту и духовку.
Восьмой класс пролетел для Наташи как одна неделя, она даже толком не успела испугаться предстоящих экзаменов, ведь, помимо учебы и общественной работы, теперь уже не в пионерской, а в комсомольской организации (в том году праздновалось столетие со дня рождения Ленина и двадцатипятилетие Победы, и общественная активность многократно возросла), ей приходилось заниматься хозяйством фактически двух семей. Ну просто ни одной минуты свободной! Она вскакивала в шесть утра и ложилась в одиннадцать, мгновенно засыпала как убитая, и у нее даже не было времени пострадать о Марике.
Экзамены за восьмой класс неотвратимо надвигались, и Наташа вдруг испугалась: она еще никогда не сдавала экзаменов и не знает, что это такое. Одно дело — выучить текущий урок и блестяще ответить у доски, после чего все лишнее можно благополучно забыть, и совсем другое — знать весь пройденный материал одинаково хорошо, уметь доказать любую теорему по геометрии, написать сочинение по любой книге, изученной за последние два года, или связно изложить на французском любую из двадцати тем, в том числе и историю Москвы, биографию и творческий путь русского художника Василия Поленова или характеристику драматургии Жана Батиста Мольера. Когда по французской литературе проходили Мольера, Наташа,
Иринка родилась перед самыми экзаменами, 25 мая. Коля с тещей Полиной Михайловной тут же напились и не выходили из увеселенного состояния целую неделю. Когда нужно было забирать Нину с ребенком из роддома, счастливый отец и не менее счастливая бабушка спали непробудным сном. За молодой мамой отправились Бэлла Львовна и Наташа.
Когда Нина увидела, что муж ее не встречает, она расплакалась.
— Колька где? — спросила она сквозь слезы.
— Дома, — осторожно ответила Наташа. — Ты не волнуйся, с ним все в порядке.
— Конечно, в порядке, пьет небось не просыхая. О господи, угораздило же меня…
— Ниночка, ну что же ты расстраиваешься, — вмешалась Бэлла Львовна, — у тебя теперь ребенок, вон какая чудесная девочка, какая красавица, вылитая мама. А глазки у нее какие?
— Черные, как у меня, — всхлипнула Нина и через силу улыбнулась.
— Вот и славно, вот и чудесно, ты теперь только о ребенке думай, а о плохом забудь. Ты уже решила, как ее назовешь?
— Хочу Ирочкой, Иринкой. Как вы думаете, Бэлла Львовна?
— Замечательное имя, — радостно подхватила та, — просто прекрасное. Будет у нас Ирина Николаевна Савенич.
— Вот еще, придумали тоже, — неожиданно рассердилась Нина. — Не будет она Савенич, будет Маликова, как я. Я ее на свою фамилию запишу, я, когда с Колькой расписывалась, фамилию не меняла.
— Не выдумывай, — строго сказала Бэлла Львовна, — ребенок должен носить фамилию отца. То, что ты не поменяла фамилию, это твое личное дело, хотя я считаю, что ты не права. Взять фамилию мужа — это означает проявить к нему уважение. Николай у тебя и без того не подарок, а ты его провоцируешь. А потом удивляешься, что он на тебя орет.
Родильный дом имени Грауэрмана находился на проспекте Калинина, от их дома не больше километра, поэтому такси решили не брать и пошли пешком. Ребенка несла Бэлла Львовна, а Ниночка держала в руках огромный букет цветов — Наташа все утро бегала по цветочным магазинам, выбирая более или менее приличные тюльпаны.
Остаток дня прошел в хлопотах, ахах и охах, все сгрудились вокруг кроватки, разглядывали малышку, поражались ее сходству с Ниночкой. А на следующий день Наташа сдавала первый экзамен — французский язык.
Она и сама чувствовала, что отвечает не самым лучшим образом, тему помнила плохо, сильно волновалась и от страха забывала слова, которые выучила еще в третьем классе. Когда объявляли оценки, учительница сказала:
— Казанцева — ну, Казанцевой мы поставили «пять» только потому, что она все годы очень хорошо занималась, и мы верим, что она нас не подведет. Но отвечала ты, Наташа, плохо. На троечку. Может, ты заболела?
Наташа отрицательно помотала головой.
— Тогда будем считать, что ты переволновалась. Мы же знаем, что ты хорошо владеешь французским, лучше всех в классе. Но на будущее учти: нужно уметь держать себя в руках и в ответственный момент собраться.