Тот самый калибр

Самаров Сергей Васильевич

– Никак, капитан частного сыска желает сопротивляться… – удивился третий из-за другого плеча первого «гостя». – И побить нас попытается…

– Ты знаешь, мне с детства воспитание не позволяет человека сразу в харю бить… – ответил я в темноту прихожей. Своей, кстати, прихожей, ставшей вдруг такой негостеприимной. – Иначе я тебя уже уронил бы здесь же, и надолго. Правда, потом пришлось бы повозиться, в подъезд выбрасывая…

Этот третий оказался по характеру самым задиристым. Он рукой отодвинул первого, чтобы оказаться прямо против меня. Крупный мужичок,

крепкий и, видимо, сильный. Но слишком уж самоуверенный.

– И что же ты делаешь в конфликтных ситуациях? Тебе, предположим, в морду, вот та-ак…

Он попытался ударить меня в лицо. Ох, не следовало ему этого делать. Я ведь и обидеться могу. И продемонстрировать разницу между СОБРом и спецназом ГРУ. Можно было бы попробовать повторить тот вариант, что я сегодня уже демонстрировал с еще более крупным патрульным, но прихожая была слишком тесной. Его руку я легко отбил, направив кулак в дверной косяк, что, судя по паре сорвавшихся с языка слов ненормативной лексики, не доставило ему большого удовольствия. Сам я ответил по-другому, более сдержанно, и сразу сопроводил слова действием:

– Если бить в харю мне воспитание не позволяет, я обычно даю пинка между ног…

Нога выпрямилась резко, с полушагом назад другой ногой. Если бы я играл в футбол и бил по мячу, он наверняка улетел бы за пределы стадиона. Мой противник не улетел на ближайшую помойку только потому, что ему помешал потолок. Отпрыгнув, он упал спиной на висящий у стены боксерский мешок и с жутким скрипом зубов сел на пол, двумя руками ухватившись за то место, куда пришелся удар. Это все я видел в слабом свете, идущем из подъезда, дверь в который я так и не закрыл.

– Дурак, у него через неделю свадьба… – сказал первый в растерянности и хотел было поднять ствол своего пистолета-пулемета.

Но было уже поздно. Я уже начал работать, и мне трудно было остановиться, чтобы посочувствовать жениху. Пока они не опомнились, следовало дело завершить. Останавливаться было нельзя, хотя пришли они почти с мирными намерениями, как мне показалось сначала. По крайней мере, не били сразу стволами в ребра, что, вообще-то, очень больно, если на тебе нет тяжелого бронежилета. А у меня побаливали сломанные ребра, значит, мне и в бронежилете было бы больно. Но сами они были в бронежилетах, причем именно в тяжелых, значит, наносить им удары в корпус – это свои руки уродовать. Если даже пуля при поцелуе с бронежилетом сплющивается, то уж кулак сломается обязательно.

Я не дал возможности первому поднять пистолет-пулемет. Коротким и резким, наполовину боковым, наполовину ударом снизу основанием ладони в самый край подбородка я отправил противника в глубокий аут. Но упасть ему не позволил, ухватив за карманы «разгрузки», поскольку за его спиной стоял еще и длинный с прыщавой физиономией.

Длинный отступал. Судя по истеричному воплю, он наступил на пораженные моей ногой атрибуты половой принадлежности агрессивного жениха. Обычно у высоких людей и обувь бывает большого размера. Видимо, подошва башмака прыщавого имела большую поражающую площадь, а каблук слегка

отличался по тактильности от подушки.

Сам он, кстати, испугался этого крика больше, чем меня. Это позволило мне сблизиться, отвести в сторону ствол пистолета-пулемета третьего, а самого его поприветствовать ударом лбом в челюсть. Для этого мне даже наклоняться не потребовалось. Разница в росте как раз была удобной для нанесения удара. Парень упал, громко загремев костями в мешке из собственной кожи.

Вопрос был решен кардинально. Но решился он потому, что меня попытались ударить первого, здесь сработала моя реакция. Я ведь не только нападать обучен, я еще и защищаться умею. Правда, нас именно так и учили, что лучшая защита – это нападение. Но это уже издержки подготовки. СОБР тоже специалисты готовят. Хотя готовят, как я давно уже понял, недостаточно качественно.

Я включил в прихожей свет, закрыл дверь, чтобы в очередной раз не пугать соседей. У каждого бойца СОБРа должен быть на поясе за спиной чехол с наручниками – штатное расписание обязывает носить. Наручники нашлись. И руки для них нашлись. Как раз три пары. В сознании находился только один из троих, но оказать сопротивление он был не в силах. Только слишком громко ругался, вращая глазами от непроходящей боли. Пришлось приложиться протезным металлическим коленом и к его подбородку, чтобы затих.

Ключи от наручников я сразу погнул и сунул себе в карман. После этого, помня, что в квартире находится еще и какой-то уголовник Касан, собрал оружие, повесил его себе на одно плечо, которое даже не опустилось под тяжестью – магазины в пистолетах-пулеметах были пустые, следовательно, задание собровцы получили неофициальное, – и открыл дверь в комнату.

– Уделал их? – без удивления, как о нормальном факте, спросил хриплый голос с кухни. – Мне так и говорили, что ты их, скорее всего, уделаешь…

Я шагнул в кухню. Касан сидел рядом с газовой плитой со стаканом в руке. Пил чифирь, держа стакан двумя татуированными руками, словно кисти грел. Мне, вообще-то, принципиально не нравится, когда на моей кухне хозяйничают посторонние люди, но сейчас мне кое-что нужно было узнать у этого «расписного» чуда, и потому я спокойно сел рядом. Пистолеты-пулеметы я устроил у себя на коленях, прижав их руками. Касан молча, как само собой разумеющееся, протянул мне стакан с чифирем. Какой щедрый мужик попался! Угощает… Меня, моим же чаем… Щедрый до безобразия…

– Чифирь не потребляю.

– А водку?

– Даже когда тост за здоровье поднимают…

– Что так?

– Считаю такой тост издевательством над печенью.

– Ладно. Но мне одному целый стакан – это тоже перебор… Мотор не выдерживает. Я уже не молод, – усмехнулся он.

– Вылей. Раковина под боком. Только раковину вымыть не забудь. И побыстрее, пока твои друзья не очухались.

– Видно, что командир. Приказывать любишь…

– А ты думаешь, я тебе серенады петь собрался? Благодарен будь Наилю. Он попросил тебя сильно не бить. Не то лежал бы сейчас вместе с теми, с кем пришел.