Тот самый калибр
Шрифт:
На месте убийства Лидии Мальцевой мне делать было просто нечего. Меня, естественно, предварительно допросили, выяснили, как я оказался в ее квартире. Составили протокол. Удивление следователей вызывала причина вызова частного сыщика. Новое обвинение против старшего лейтенанта Юровских?
Следователи в эту версию убийства не верили. Они Юровских хорошо знали, что и неудивительно. Оперативно-разыскной отдел входил в состав криминальной полиции, то есть туда же, куда и уголовный розыск. И опера всегда работали вместе со следователями. Даже сейчас в оперативной бригаде по вызову приехали два следователя, эксперты и целых три опера из
То, что я для себя выяснил на месте преступления, капитану Колбасникову я рассказывать пока не стал. Придержал для себя, пока наблюдения так или иначе не прояснятся.
Я вышел на балкон и с него посмотрел на противоположный дом. И убедился, что с этого балкона даже при моем прекрасном зрении невозможно рассмотреть лица людей в окнах. Значит, если Василий Васильевич ошибается и мне звонила все же Мальцева, то она меня просто обманывала. Увидеть и узнать человека, который прятался за шторой с биноклем в руках, невозможно.
Если же Василий Васильевич прав в своей оценке времени убийства, то звонила мне не Мальцева. Но тогда кто? И для чего этот кто-то мне звонил?
Здесь было два варианта. Согласно первому, кто-то хотел сгустить тень подозрения, что падала на старшего лейтенанта Юровских. И, возможно, выдвинуть против него еще одно обвинение – в убийстве свидетеля первого преступления. В это оба следователя категорически не поверили.
Второй вариант был маловероятен, тем не менее сбрасывать его со счетов тоже было нельзя. Кто-то хотел, чтобы меня застали в квартире Мальцевой и обвинили в ее убийстве. Тогда становится объяснимым и вызов оперативной бригады. Рассчитали время, проследили, когда я буду рядом, и позвонили так, чтобы патруль застал меня здесь.
Мне захотелось этот звонок услышать самому. Хорошо, что в полиции все звонки на «02» в обязательном порядке записываются. И потому из агентства я поехал не домой, а в городское управление внутренних дел, где уговорил дежурного найти эту запись. Он не долго возился с компьютером, благо время было точно указано в журнале регистрации, и включил мне запись для прослушивания.
Звонила, вне всякого сомнения, совсем не та женщина, что говорила со мной от имени Мальцевой. Представилась соседкой. Она собралась в магазин и хотела спросить у Мальцевой, не нужно ли ей чего. Дверь своей квартиры Мальцева, оказывается, закрывает только на ночь. Соседка зашла и все увидела. При этом сильно испугалась за себя. Мальцева уже многократно говорила, что ее хотят убить. Но не говорила, кто и за что. В полицию соседка позвонила со своего домашнего телефона. Звонить с телефона Мальцевой побоялась. Страшно показалось находиться в квартире, где только что убили человека. Соседка была, видимо, очень разговорчивой, возбужденной по понятной причине, но все объясняла внятно, продуманно. У меня в голове промелькнула мысль, что люди обычно сообщают о страшном происшествии не так.
При мне капитан Колбасников к соседке еще не ходил. Но пойти должен был обязательно. Он получил все подробные данные о звонке с вызовом оперативной бригады. И потому мне пришлось еще подниматься в уголовный розыск, чтобы навестить Колбасникова.
На лестничной площадке, когда я подошел к дверям на этаж, навстречу мне попался старший лейтенант Юровских. Оперативно-разыскной отдел располагается на одном этаже с уголовным розыском, только в другом крыле. Видимо, старший лейтенант
Старший лейтенант поздоровался со мной, как с уважаемым знакомым. Я этому не удивился и ответил тем же. Весь отдел криминальной полиции меня знает. А я этот отдел знаю только в лицо. Мысленно я уже просчитал время. По идее после похорон Юровских успевал приехать в свой двор, совершить убийство, а потом отправиться в арендованное кафе на поминки. Но это, согласно моему временному графику, получалось только в том случае, если патологоанатом Василий Васильевич ошибается и мне звонила в самом деле Лидия Владимировна Мальцева. Если Василий Васильевич прав, то Юровских в момент убийства находился на кладбище. Обычно тело опускают в могилу в промежуток между половиной второго и двумя часами.
Задавать вопросы старшему лейтенанту я не стал. Во-первых, для этого существует капитан Колбасников и следователь следственного управления Следственного комитета, который ведет дело параллельно. Во-вторых, лестничная площадка – вообще плохое место для допроса: здесь постоянно кто-то мелькает. В-третьих, мне никто не поручал вести это расследование. В-четвертых, я просто по-человечески сочувствовал старшему лейтенанту Юровских, на которого сразу обрушилось столько бед. В дополнение его мать лежала в тяжелом состоянии и жила, как говорили, на одних лекарствах.
И внешне сам Виктор вызывал у меня симпатию. Он был человеком, которого даже подозревать не хотелось, поскольку он еще не приобрел характерного ментовского самодовольного взгляда и выглядел вполне приличным человеком, особенно в гражданской одежде, в которой сейчас и был. Мне парни с такими лицами всегда симпатичны. И потому, обменявшись несколькими короткими приветственными фразами, мы разошлись. Но вот мимо кабинета капитана Сани я пройти не смог. Постучал и вошел.
Радимова сидела за компьютером и училась печатать всеми пальцами по методичке, которую я ей принес из шифровального отделения разведуправления округа. Я верил, что при ее упрямстве и упорстве методичка может оказаться полезной и капитан Саня не будет тратить целые ночи на набор документов. Ночью спать полагается. Независимо от того, с кем – с котом Шлягером или с открытой форточкой.
– Как дела? – спросил я.
– Домой идти думаю. Ты ко мне?
– К Колбасникову.
– Тебя подождать?
– Не надо. Я неизвестно насколько еще задержусь.
– Тренировка не отменяется?
– Нет. Но на всякий случай позвони перед выходом… Вдруг задержусь…
Я аккуратно закрыл дверь и двинулся дальше по коридору. Кабинет Колбасникова располагался через два кабинета от апартаментов капитана Сани. От Колбасникова доносились звуки гитары и женский голос. Похоже на праздник. Я постучал, услышал приглашение и вошел.
Никакого праздника не было. Капитан сидел за компьютером. Стандартная клавиатура лежала отдельно на рабочем столе, а перед Колбасниковым располагалась клавиатура мультимедийная, со встроенными колонками и еще какими-то прибамбасами. Видимо, из дома принес или купил.
В дисковод компьютера был вставлен диск. Играла гитара, под которую женский голос пел о том, что пришла весна и люди, как каждую весну, ждут перемен. Судя по виду, Колбасников был настроен на лирический лад. Глядя в мои прозаически скучные глаза, он спросил: