Тот самый мужчина
Шрифт:
– Все тесто на свете не поможет мне сейчас, – прошептала она, раскладывая бумажные салфетки на металлический поднос. Затем она осторожно выложила готовые канноли, украсила блестящим шоколадом. Для нее этот процесс не менее важен, чем проба готовых изделий до того, как вынести их в магазин.
Убедившись, что все канноли выстроились как солдаты, Рита проверила миски с поднимающимся тестом, похлопала по нему, чтобы оно осело и смогло подняться вторично – она пекла хлеб до закрытия булочной, потому что посетители любили взять свежую буханку домой. Затем она проверила аккуратные ряды металлических полок на одной из стен и сделала в уме заметку сказать Кейси, что надо еще упаковать печенье с кленовым пеканом.
– И я не знаю, что мне делать, – громко произнесла она в пустой кухне.
– Вопрос: почему? – разнесся эхом низкий голос Джека.
– Джек, тебе не следует здесь находиться.
– Твоя помощница Кейси сказала, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.
Рита закатила глаза: придется поговорить с ней. Хотя нагоняй ни к чему не приведет. Если неотразимый мужчина попросит Кейси встать на голову, она встанет. А поскольку такие неотразимые, как Джек, появляются не часто, Кейси не устояла.
Рита смирилась с неизбежным и повернулась к Джеку.
– Джек, у меня сейчас нет на тебя времени. Я работаю.
Она подошла к подносу со свежими канноли, но не успела взять поднос в руки, как это сделал он.
– Ты не должна носить тяжести.
Конечно, приятно, что он кинулся ей на помощь, но пусть не думает, что она беспомощный нежный цветок.
– Я постоянно ношу подносы. Я беременна, а не калека. – Не дав ему возразить, добавила: – Я вообще-то осторожна. Я не хочу рисковать своим ребенком.
– Нашим ребенком.
– Да, ребенком, – со значением уточнила она. – А теперь отдай поднос.
– Не глупи. – Он повернулся к двери в магазин.
– Значит, я глупая?
– Я сказал – не глупи. Есть разница.
Дверь раскрылась, и Рита услышала слова Кейси, обращенные к Джеку:
– Большое вам спасибо.
Рита достала декоративные коробки для печенья бискотти. Она сама его упакует, и у нее будет причина остаться здесь и быть подальше от Джека. Но, скорее всего, это не сработает.
Джек вернулся с пустым подносом и покачал головой:
– Ты разве должна заниматься всем лично?
– Это мой бизнес, и за него отвечаю я. – Она быстро сняла поднос с бискотти с полки и повернулась к столу, не дав Джеку забрать у нее поднос. – Да, я делаю все сама. Я хочу, чтобы все было по-моему, и не могу ожидать этого от кого-то еще.
Она ловко раскрыла складную коробку, положила в нее дюжину бискотти и приклеила стикер «Италия». Потом взяла следующую коробку и спросила:
– Джек, почему ты снова пришел?
Джек взял бискотти и попробовал.
– Я здесь, потому что ты здесь. Потому что есть мой ребенок. И я не уйду, пока мы не договоримся.
– Прекрасно. – Она продолжала складывать бискотти в яркие красные коробки со стикерами «Италия», глядя на свою работу, а не на него. Если она посмотрит на Джека, то будет разрываться между желанием к нему и злости от его предательства.
Он допустил, чтобы она горевала по нему. Допустил, чтобы она сочла его убитым. Как простить, когда этот человек даже не объяснил, почему так поступил? И как уйти от тех прежних чувств, постоянно прорывающихся, несмотря на боль?
– Ты хочешь поговорить? Давай поговорим, – сказала она. – Начну я. Я хочу знать, почему ты исчез.
Конец ознакомительного фрагмента.