Тот самый сантехник

Мазур Степан Александрович

Боря допил, налил в четвертую кружку всё, что осталось от пива и снова выпил залпом. Хотелось умереть, выпив яда.

«А вдруг этот самый яд на самом дне бутылки, как самый тяжёлый по примесям?» — тут же предположил внутренний голос.

Но отравиться не удалось. А вот хмель ударил в голову, быстро разобравшись с чаем и выясним кто там главный.

Удалось так же оглушительно рыгнуть. Что несколько сбавило градус напряжения на кухне. Степаныч, похлопав по плечу и добавив «будь здоров», спокойно продолжил:

— Я же этому Роману не хотел зачёт ставить. Меня тогда декан лично попросила,

так как на неё директор наехал. А этот директор… ну ты понимаешь. Был с ней. Не раз.

Боря поставил на стол пустую кружку, молча поднялся и пошёл переодеваться. Вперёд, кричало в нём пиво. На штурм! Объясняться! Потребовать, допросить, вынести вердикт, а там уже хоть трава не расти.

«Пока мы там, значит, разбираемся с соседками, она там значит, в прошлом, с половиной колледжа переспала!», — добавил внутренний голос строго, как главный прокурор и судья сразу. Тогда как внутренний адвокат сидел где-то рядом, связанный, с кляпов во рту.

Степаныч успел в коридор раньше, закрыл дверь на замок и засунул ключи себе в трусы. Обе связки.

Боря, покачиваясь от накатившего хмеля, вдруг понял, что пива недостаточно, чтобы лезть к старику в трусы. Одно дело помыть, когда нуждался, побрить там, постираться помочь, и совсем другое — отбирать, напирать и доказывать. Грубо и бесцеремонно. А он всё-таки гость.

— Так, никуда ты не пойдёшь, — заявил Степаныч. — До утра, по крайней мере. А утром я твою связку ключей прокипячу и положу в прихожей. Бери и пиздуй на работу. Работа — лучшее лекарство. Отвлекись и переспи с этой мыслью, а затем свыкнись, что Наталья твоя не святая.

— Но я же ей… кабинет… там… дом. Понимаешь? — пробурчал Боря, язык заплетался.

Степаныч сделал вид, что понял, снова похлопал по плечу.

— Что, влюбился? Тогда потом, когда и себя простишь заодно, бери цветы и иди мириться. Вечером. Любовь она такая, если за сутки не пройдёт, то есть шанс пронести дольше.

— Я пронесу, — снова буркнул Боря, но неуверенно, пьяненько.

— Если нужна она тебе, конечно, — отмотал полшага назад Степаныч. — Всё-таки это всё было в прошлом. Да и ты не святой. Ведь ты соседку отпежил как раз в настоящем. Но за дело. А дело вы вдвоём натворили. Так?

Боря кивнул. Пока в собственной голове была каша, Степаныч, гад, всё логично излагал. Как будто пива не пил, и инсульта у него никакого не было. Ну либо самого так накрыло, что замедлился до его скоростей. А значит, в душе всё не так гладко.

Жизнь всегда полна противоречий. Выбирай доводы любой стороны. И спорь сам с собой, сражайся с доводами внутреннего голоса.

— А сейчас в зал ушёл, на диван упал и уснул, — вновь направил наставник тоном, не требующим препирательств. Это с мамкой можно спорить в детстве. А не с кураторами юношества.

Глобальный вздохнул, почесал краснеющий нос, и исполнил указание. Но перед тем, как лечь, всё же доел салат.

«Правильно, не один, так другой», — одобрил внутренний голос, с тоской напомнив, что курочку они уже потеряли. Но он же добавил, что селёдка тоже хороша.

Уже лёжа на диване и проваливаясь в сон, Боря мельком глянул на телефон, поставив будильник. Там было всего одно сообщение, но большое.

«Ты обиделся? Прости меня, зайчик, я растерялась. Никто

и никогда не доводил меня до таких… эм… ощущений. Я просто со стыда сгорела, когда это произошло. Взрыв в голове! Паника… Но потом поискала в поисковике, почитала пару-тройку статей и поняла, что это не то, что я подумала. А сам факт этого существования явления говорит о том, что мы совпадаем не только темпераментами, но… чёрт! Я даже не знаю как это описать. Ты нужен мне, понимаешь? Прости, что не бросилась за тобой, когда уходил. Прости, что проигнорировала твоё существование за дверью. Ты всё-таки был у меня в гостях. И прости, что оставила тебя решать вопрос с соседкой. Надеюсь, завтра мы поговорим и всё решим… Но ты тоже хорош. Зачем сбежал? Я всё же вышла… не сразу правда, но… ой, всё, до завтра!».

Едва Глобальный закрыл глаза, как пришло второе сообщение.

«P.S. Я постоянно слышу, как вечером трахается эта курва. Каждый ужин у нас с Ромкой начинается с того, что делаем телевизор погромче. Так как к ней приходит любовник и начинается… Надеюсь, тебе не пришлось слишком сильно за нас краснеть… до завтра! Целую».

Боря закрыл глаза, взвыл. Пальцы горели написать всё, что он думает. И лучше с дик-пиком. Хотела? Получай! Для этого просто надо сходить в туалет. И снова раздеться. А ещё можно попросить её нюдсы. А заодно выложить признание на десерт.

Но это могут быть не его глубинные мысли, а доминирование пива в организме.

«Нет, давай лучше спать. Берём сутки карантина на все не рабочие мероприятия!» — добавил внутренний голос и это показалось разумным.

Заворочался. Вновь не дал спать мочевой пузырь. Пиво сказало и внутренний голос повторил — нет, до утра мы не дотерпим.

Боря вновь поплёлся в санузел. В «сталинке» он совмещённый. Так что удалось попутно умыться, затем снова набрал ванную и залёг на дно. Подумать. А в процессе всплыла вся информация, которую он, собственно, знал о подобном типе зданий.

Собственно, сами «сталинки» это многокомнатные, а затем и многоквартирные дома, возведённые в основном в период с 1930 по 1950-ые годы. «Сталинский ампир», он же неоклассицизм, предполагал здания от двух до шести этажей. В последнем случае первый этаж чаще всего был не жилым и предполагал огромные пространства для магазинов и прочих коммерческих территорий. И возводили такие в центре города на широких проспектах.

На окраине и в жилых, густозаселённых спальных районах же часто возводили двухэтажные дома с четырьмя квартирами на площадке на одном этаже. По восемь семей в одном подъезде. А сами здания чаше всего на пару подъездов, чтобы люди не селись так кучно, чтобы бесить друг друга.

Собственно, в подобной двухэтажке на втором этаже Степаныч и жил, так как прекрасно понимал, что сталинки послевоенных лет возводились из железобетонных перекрытий на всех этажах. И в отличие от довоенных с деревянными перекрытиями меж этажей, гнить там было нечему. А само здание из белого и красного кирпича в несколько слоёв и слоем штукатурки было настолько прочным, словно заменяло собой бомбоубежище. Оно и впрямь могло выдержать немало попаданий снарядов прямой наводкой. Что неудивительно, ведь сталинки этого отрезка времени строили на срок эксплуатации в сто пятьдесят лет.