Тотальная угроза
Шрифт:
Остальные проснулись через полчаса. Алек быстро приготовил завтрак из немудреных продуктов, взятых с собой из поселка. Дальше пропитание придется добывать охотой. Охотиться Марк умел, но не очень любил. Друзья молча завтракали у костра, стараясь держаться подальше друг от друга и не прикасаться к чужим вещам. Марк хмуро задумался, кому понадобилось нарушать хрупкое равновесие в мире, сожженном почти дотла солнечными вспышками.
– Ну что, готовы в поход выступать? – спросил Алек, дождавшись, пока все доели.
– Ага, – сказал Марк.
Лана и Трина кивнули.
– Планшет нам очень пригодился, – заметил Алек. – С картой и компасом мы доберемся до логова этих отморозков, а там посмотрим.
Друзья поднялись и пошли в глубь опаленной чащи, пробираясь сквозь зеленеющие кусты.
Весь день они шагали по горам, карабкались по склонам. В поселке поговаривали, что в округе немало селений и лагерей беженцев, ведь именно здесь, в Аппалачских горах, нашли приют те, кто пережил жар солнечных вспышек, жестокие наводнения, уничтожение растительности и разрушение городов. Впрочем, по дороге приятели не встретили никаких следов человека. Марк страстно мечтал о том времени, когда жизнь наладится и, может быть, вернется к прежнему.
К полудню друзья решили сделать привал на берегу ручья. Трина тихонько щелкнула пальцами, привлекая внимание Марка. Он удивленно посмотрел на нее. Девушка незаметно кивнула в сторону леса, поднялась и объявила, что ей надо отойти по нужде. Через несколько минут то же сказал и Марк.
Они с Триной встретились ярдах в ста от ручья и остановились шагах в пяти друг от друга, хотя никто за ними не следил. Под ветвями древнего кряжистого дуба пахло не гарью, а свежей порослью.
– В чем дело? – спросил Марк.
– Надоело мне это, – ответила Трина. – Я хочу тебя обнять. И вообще, что за глупости? Ясно же, что мы с тобой никакой заразы не подцепили.
Марк облегченно вздохнул: несмотря на все ужасы последних событий, Трина хотела быть с ним.
– Тогда черт с ним, с карантином, – улыбнулся он.
– Только Лане мы ничего не скажем, а то она истерику закатит. – Трина подошла к нему, обняла и поцеловала. – Говорю же, глупости. Никаких симптомов у нас нет, можно надеяться, что мы не заболеем.
Марк не ответил, только крепче прижал Трину к себе и покрыл ее лицо нежными поцелуями.
К ручью они возвращались, взявшись за руки, но, подходя к костру, расцепили пальцы. В смятении чувств Марк понимал, что вряд ли сможет долго скрывать случившееся, однако иметь дело с разъяренной Ланой или Алеком ему сейчас не хотелось.
– До места мы доберемся дня через два, – заявил Алек. – Может, через три, но доберемся. Сегодня ночью хорошенько выспимся, а завтра с утра решим, что делать.
– Ага, – рассеянно сказал Марк, упаковывая вещи в рюкзак.
– Тогда кончай болтать, пора шагать, – бодро приказал Алек.
Марк удивленно пожал плечами. Трина с улыбкой посмотрела на него, и Марку захотелось, чтобы Лана с Алеком вечером уснули как можно скорее.
По дороге они с Триной с трудом сдерживали желание взяться за руки.
Спустилась ночь. Тишину нарушали только громкий храп Алека и мерное посапывание Ланы. Трина с Марком дождались, пока друзья заснут, убежали в лес и там прижались друг к другу.
Звезды ярко светили сквозь ветви деревьев. Когда Марк был маленьким, мама рассказала ему о созвездиях, а уже подростком он обучил Мэдисон, свою младшую сестру, находить их в небе. Больше всего Марку нравились истории о том, как звезды получили названия. В Нью-Йорке звездное небо видно было редко, а за город семья выезжала нечасто, каждая поездка становилась праздником. Марк с Мэдисон выходили на крыльцо и часами разглядывали сверкающие звезды в темном небе, вспоминая мифы и легенды.
Вот и сейчас Марк без труда отыскал созвездие Ориона, где мерцали три бело-голубых звезды – пояс Ориона. Мэдисон обожала древнегреческий миф о великом охотнике и его верных собаках, которые загоняли злобного быка. Марк всякий раз приукрашивал рассказ, дополняя его фантастическими подробностями. От воспоминаний дыхание перехватило, к глазам подступили слезы: Марк очень тосковал по сестре, мучился невыносимой болью утраты.
Внезапно где-то в чащобе громко хрустнула ветка.
Не раздумывая, Марк оттолкнул Трину и вскочил. Трина что-то пробормотала и, не просыпаясь, перевернулась на другой бок. Из леса снова донесся сухой треск.
Марк поднялся с колен и настороженно огляделся. В темной чаще, среди толстых стволов, залитых лунным светом, трудно было что-то рассмотреть, но за год, проведенный в глуши, слух обострился. Марк заставил себя успокоиться и прислушался. Может быть, это олень, белка или какой-то другой зверек? Нет, искусство выживания заключалось не в домыслах, а в точном знании обстановки.
Валежник трещал под чьими-то тяжелыми шагами.
Марк хотел было окликнуть Алека, как вдруг из-за дерева показался чей-то силуэт. Чиркнула спичка о коробок, вспыхнувшее пламя осветило лицо.
Жаб!
Марк вздохнул, успокаиваясь.
– Ну ты даешь! Напугал меня до полусмерти… – начал он.
Жаб повалился на колени и поднес зажженную спичку к лицу. Влажно блеснули глаза, в которых светилось затравленное выражение.
– Что с тобой? – спросил Марк.
– Мне плохо, – ответил Жаб. Лицо его исказила жуткая гримаса. – Очень плохо. Мне в череп какая-то дрянь забралась.
Глава 16
Марк затряс Трину за плечо, разбудил ее и заставил подняться. Судя по всему, Жаб подхватил загадочный вирус. Что делать? Друзья спят неподалеку, всего в нескольких шагах отсюда, а о странной болезни ничего не известно… Марк поспешно оттолкнул полусонную Трину по другую сторону кострища и крикнул:
– Алек, Лана! Просыпайтесь!
Они почти мгновенно, как настоящие бойцы, появились среди деревьев, но пока не заметили Жаба.
Марк, не теряя времени на объяснения, окликнул Жаба: