Тотальная угроза
Шрифт:
– Хорошее было время, – вздохнул Марк. Он уселся поудобнее и вытянул ноги. – Просто замечательное!
Трина искоса посмотрела на него.
– Мой день рождения? Или период солнечных вспышек?
– Ни то, ни другое. Кстати, ты к себе на день рождения пригласила этого придурка, Джона Стидхема, помнишь?
Трина смущенно отвела глаза.
– Ага… словно миллион лет назад было…
– А меня ты заметила, только когда полмира выжгло, – улыбнулся Марк и тут же сообразил, что шутка слишком похожа на правду. – Давай сменим тему, – вздохнул он.
– Договорились. – Трина закрыла
Марк кивнул. Уверенность в том, что день сложится, как будто растворилась в журчании ручейка. От воспоминаний никуда не денешься. Они ни на час не оставляли Марка, накатывали постоянно, каждый раз заново обдавая волной ужаса.
– В чем дело? – спросила Трина и взяла его за руку.
Он неловко высвободил вспотевшую ладонь.
– Да так… Хочется хотя бы один день прожить нормально. Хорошо бы все забыть и не вспоминать. Дела идут на поправку. Надо только… забыть! – Он почти выкрикнул последнее слово, не понимая, что, собственно, так его рассердило. Раздражали сами мысли – образы, звуки, запахи.
– Мы все забудем, обязательно забудем. – Трина снова потянулась к его руке, и он не стал вырываться.
– Ну что, пойдем? Пора уже. – Как только воспоминания начинали его одолевать, Марк всегда переключался на насущные дела. Займись делом, работай… – Алек и Лана нас заждались. Штук сорок заданий накидают, не меньше.
– И все надо сделать сегодня, – напомнила Трина. – Сегодня, иначе наступит конец света.
Она улыбнулась, и жить стало легче. Чуть-чуть.
– А свою занудную книжку потом дочитаешь. – Марк встал, помог Трине подняться, и они двинулись вниз с горы, к поселку, который стал их новым домом.
На подходе к Штабу первым делом в нос били запахи – прелая листва, жареное мясо, сосновая смола, – но все перекрывал тонкий, вездесущий запах гари: постоянное напоминание о катастрофических вспышках на солнце.
Марк и Трина пробирались мимо разномастных хижин и лачуг. Поначалу дома строили как попало, лишь бы была крыша над головой, но когда к поселку подтянулись уцелевшие строители и архитекторы, дело пошло на лад. Бревенчатые стены обмазывали глиной, смешанной с хвоей, оставляли проемы для окон и дверей. Кое-кто решил обойтись своего рода землянками: вырой неглубокую яму в каменистой почве, выстели дно полиэтиленовой пленкой, сверху накрой бревнами, если вдруг дождь пойдет, – и живи себе на здоровье. Никаких тебе небоскребов или бетонных джунглей.
Марк и Трина подошли к Штабу – покосившейся бревенчатой лачуге – и поздоровались с Алеком. Тот что-то буркнул в ответ, и к ним подошла Лана, крепко сбитая брюнетка, моложе Алека, однако старше родителей Марка. До катастрофы Лана была медсестрой, работала под началом Алека в оборонном ведомстве. В тот день, когда планету обожгли солнечные вспышки, Алек и Лана спешили на какое-то совещание. А потом все внезапно рухнуло. С Марком они встретились в туннелях под Нью-Йорком.
– Где вас носит? – спросила Лана, грозно глядя на Марка. – Мы же договорились, что начнем пораньше, на рассвете. Надо разведать ситуацию в долине на юге, выяснить, можно ли там еще один лагерь разбить. Нас тут слишком много стало.
– Доброе утро, – бодро ответил Марк. – Ты сегодня в боевой форме.
Лана улыбнулась.
– Ага, я с ходу беру быка за рога. Но, если подумать, до Алека мне далеко. Глянь, какой он суровый!
– Сержант-то? Это ты в точку.
Старый вояка хмыкнул.
– Простите, что задержались, – сказала Трина. – Я бы придумала, что соврать, но привыкла всегда говорить правду. Марк увел меня к ручью, и мы там… ну, сами понимаете…
Марка давно уже ничего не смущало и не удивляло, но заявление Трины заставило его покраснеть до корней волос. Он попытался возразить, Лана замахала на него руками и в изнеможении закатила глаза:
– Да ну вас! Идите лучше завтракать, а потом собирайте вещи и выходим. Вернемся через неделю.
Марк обрадовался возможности провести целую неделю в лесу, на свежем воздухе, а не в тесноте поселка. Может быть, удастся обнаружить что-нибудь новенькое… Он дал себе обещание в пути не думать о прошлом: поход – все-таки развлечение.
– Вы Дарнелла с Жабом не видели? – спросила Трина. – И Мисти?
Эта неразлучная троица год назад присоединилась к группе уцелевших в туннелях Нью-Йорка.
– Трех болванов? – рассмеялся Алек. Он всегда отличался своеобразным чувством юмора. – Они, между прочим, о походе не забыли. Уже позавтракали и пошли вещи собирать, вот-вот вернутся.
Марк и Трина доедали оладьи и колбаски из оленины, когда послышались голоса друзей.
– Ну что ты опять вытворяешь?! Сними немедленно! – раздалось за дверью.
На пороге возник паренек с парой трусов на голове – Дарнелл. Он никогда в жизни ни к чему серьезно не относился, сыпал шутками даже тогда, когда солнце выжгло планету.
– А что такого? – спросил он. – И прическу сохраняет, и от жары и дождя защищает. Здорово же!
Следом за ним вошла девушка чуть младше Марка, высокая и худая, с длинными рыжими волосами. Все звали ее Мисти, потому что своего настоящего имени она не сообщила. На Дарнелла она смотрела с каким-то изумленным презрением. Жаб – коренастый коротышка – юркнул мимо Мисти и, подпрыгнув, сорвал трусы с головы Дарнелла.
– Дай сюда! – крикнул Жаб.
Девятнадцатилетний Жаб ростом не вышел и компенсировал этот недостаток чрезвычайно развитой мускулатурой. Он обожал быть в центре внимания и добродушно относился к шуткам на свой счет, хотя легко мог бы разделаться с любым обидчиком. А Дарнелл только и делал, что дурачился и поддразнивал своего приятеля.
– Скажи, зачем ты Жабовы трусы на голову нацепил? – поинтересовалась Мисти. – Они же его зачуханную задницу прикрывали!
– Да, этого я не учел, – с напускным отвращением протянул Дарнелл. – А вообще-то смешно вышло, правда?
– Ага. Особенно мне, – заметил Жаб, старательно запихивая трусы в рюкзак. – Между прочим, я их две недели не стирал.
Он залился странным, лающим смехом, и все вокруг заулыбались: то ли и впрямь развеселились, то ли их позабавили звуки, которые издавал парень. Как бы то ни было, развлечение пришлось кстати. Трина разрумянилась от удовольствия, Алек и Лана добродушно посмеивались, и Марк решил, что день все-таки складывается.