Тотальная война. Выход из позиционного тупика
Шрифт:
Генерал фон Эммих скоро опять догнал бригаду. С высот восточнее Шартреза, на которых мы находились, открывался великолепный вид на город. Он лежал у наших ног. На другом берегу Мааса возвышалась цитадель. Неожиданно там развернулся белый флаг. Генерал фон Эммих хотел командировать туда парламентера. Я предложил обождать прибытия парламентеров противника, но генерал фон Эммих остался при своем решении. Капитан Гарбоу поскакал в город. Он возвратился в 7 часов вечера: белый флаг был поднят вопреки воле коменданта. Для вступления в Льеж было уже слишком поздно. Предстояла тяжелая ночь.
Тем временем я устраивал бригаду. Положение было необычайно серьезным. О других бригадах, в том числе об 11-й, не было никаких сведений. Ординарцы не смогли пробиться. Становилось все
Нервозность войск с наступлением темноты сильно повысилась. Я прошел вдоль фронта и призывал людей к спокойствию и выдержке. Слова «Завтра утром мы будем в Льеже» подбодрили их.
Генерал фон Эммих со своим штабом ночевал в маленькой крестьянской избе.
Я никогда не забуду ночи с 6 на 7 августа. Было холодно, мои вещи остались позади, майор фон Маркард дал мне свою накидку. Я напряженно прислушивался, не слышно ли где-нибудь боя. Я все еще надеялся, что хоть одна бригада пробьется через линию фортов. Но было совершенно тихо, только каждые полчаса раздавался выстрел из гаубицы по городу. Напряжение становилось невыносимым. В 10 часов вечера я отдал приказ роте егерей капитана Отта занять мосты через Маас в Льеже, чтобы иметь их в своих руках для дальнейшего наступления и чтобы выдвинуть вперед охранение бригады. Капитан посмотрел на меня, но пошел. Рота достигла своей цели без боя. Донесений от нее не поступило.
Наступило утро. Я пошел к генералу фон Эммиху и обсудил с ним обстановку. Решение наступать оставалось в полной силе. Но часа начала действий генерал фон Эммих еще не наметил. Я занялся некоторым улучшением расположения бригады и пробовал достигнуть пути, по которому ожидалось наступление бригады. Но очень скоро был получен приказ от генерала фон Эммиха о наступлении. Полковник фон Овен образовал авангард. Остальные части бригады и пленные следовали на известном расстоянии; генерал фон Эммих со своим штабом и я со штабом бригады шли в голове. Во время наступления многие находившиеся поблизости бельгийские солдаты сдавались. Полковник Овен должен был занять цитадель. Но поступившие сведения о противнике заставили его отказаться от этого, и он двинулся в северо-западную часть города и расположился у выхода из него в направлении на форт Лонсен. Предполагая, что цитадель находится в руках полковника фон Овена, я вскочил с бригадным адъютантом в бельгийский автомобиль и поехал туда. Когда я приблизился, там не было ни одного германского солдата. Цитадель еще находилась в руках противника. Я постучал в запертые ворота. Ворота открыли изнутри, и по моему требованию находившиеся там две сотни бельгийцев сдались.
Вслед за тем подошла бригада, заняла цитадель, и я ее немедленно приспособил к обороне.
Этим закончилась задача, которую я сам на себя возложил. Теперь я мог просить генерала фон Эммиха меня отпустить. Я предполагал выйти из крепости тем же путем, каким я в нее вошел; поставить штаб армии в известность о всем происшедшем, отыскать остальные бригады и руководить развертыванием артиллерии против фортов. Я еще находился в цитадели, когда туда прибыло несколько сот пленных германцев, которые были уже освобождены. Голова 34-й пехотной бригады прорвалась на западный берег Мааса, но затем бой прекратился. Прорвавшиеся части были взяты в плен. Тогда же прибыла 11-я пехотная бригада и позднее еще 27-я, так что, когда я оставил генерала фон Эммиха, он располагал уже довольно значительными силами. Однако имелись сведения, что от Намюра наступают французы. Таким образом, положение оставалось весьма сомнительным. Оно могло бы считаться обеспеченным лишь после того, как пало по крайней мере несколько восточных фортов.
V
Мое прощание с генералом фон Эммихом было трогательно. В 7 часов утра я отправился в путь в Ахен. Моя поездка была весьма своеобразна. Один из гражданских гвардейцев вызвался меня туда доставить. Я забраковал автомобиль, который он выбрал. Но автомобиль, который я захватил, испортился еще в цитадели. Мне не оставалось ничего другого, как слепо вручить себя бельгийскому солдату. Путешествие прошло гладко. Мы миновали Гервэ; мое помещение и вокзал были уничтожены пожаром. Добравшись до германской территории, шофер вдруг остановился и объявил, что он дальше ехать не может. С помощью разных оказий поздно вечером я прибыл вместе с моим бельгийцем в Ахен. В гостинице «Унион» меня приветствовали, как будто я воскрес из мертвых. Здесь я разыскал свои вещи и денщика Рудольфа Петерса, который мне верой и правдой служил в течение долгих шести лет. Больше всего ему хотелось получить Железный крест. Но он не мог быть им награжден, так как подобные пожалования противоречили моим взглядам. В Ахене я наскоро поел и ночью же поехал обратно разыскивать остальные бригады. Я не раздевался четверо суток. Случайно я повстречал свой старый полк, который срочно перебрасывался по железной дороге на помощь к Льежу. Верховное командование в Берлине также серьезно опасалось за нашу судьбу.
Положение наших частей в крепости было весьма напряженным. Я был озабочен их участью. Но кризис разрешился, так как противник бездействовал.
Повествование о дальнейших событиях у Льежа относится уже к области военной истории.
Я имел возможность еще участвовать только при взятии форта де-Понтисс на Северном фронте. Я прибыл туда в момент падения форта Лонсен. В него попал снаряд 42-см орудия. Пороховой погреб взлетел на воздух, укрепления обрушились. Из-под кучи обломков выползли закоптелые, с совершенно помутившимся сознанием бельгийские солдаты. Вперемешку с ними появлялись и германские пленные, захваченные в ночь с 5 на 6 августа. Они шли к нам навстречу, высоко подняв руки и, заикаясь, лепетали: «Не убивайте, не убивайте». Мы гуннами никогда не были. Наши солдаты принесли воды, чтобы освежить своих врагов.
Одно за другим укрепления переходили в наши руки и так вовремя, что правое крыло германской армии могло совершенно беспрепятственно наступать через Маас в глубь Бельгии. У меня свалился камень с сердца.
На возможность участвовать во взятии Льежа я смотрел как на особое благоволение судьбы, тем более что я еще перед войной принимал участие в разработке проекта нападения на Льеж и глубоко проникся важностью этой задачи. Его императорское величество пожаловал мне за командование бригадой орден «Pour le merite». Генерал фон Эммих, само собой разумеется, как стоящий во главе, также получил его. Он был ответственным вождем. Взятие Льежа было подвигом не одного человека, а целого ряда лиц. Они все разделяют честь взятия крепости.
В должности обер-квартирмейстера я участвовал в дальнейшем наступлении через Бельгию. Мне представился случай основательно изучить все вопросы по снабжению войск, что мне впоследствии очень пригодилось на посту начальника штаба. Проезжая по Бельгии, я попал в Анден. Там мне пришлось запечатлеть в памяти жуткую картину жестокостей партизанской войны.
21 августа я еще присутствовал при переправе 2-й гвардейской дивизии через реку Самбру западнее Намюра. Развертывание в боевой порядок происходило спокойно. Вид красивых стройных людей полка Августы, шедшего в бой, действовал ободряюще.
22 августа утром я был отозван на Восточный фронт.
В должности начальника штаба Главнокомандующего на Востоке я пробыл с 22 августа 1914 года по 28 августа 1916 года.
Танненберг
I
Генерал фон Мольтке и генерал фон Штейн письменно вызывали меня в ставку в Кобленц и сообщали мне, что я назначен начальником штаба 8-й армии в Восточной Пруссии. Эти письма я получил в 9 часов утра 22 августа в штабе 2-й армии, на полдороге между Вавром и Намюром. Мне их передал капитан фон Рохов.