Тотальный шпионаж
Шрифт:
До тех пор не было поводов для установления какого-либо наблюдения за ним. В первую мировую войну он служил в германской армии; приехав в Америку, он стал работать в качестве врача. Он являлся членом многих немецких клубов, но до захвата власти Гитлером избегал политической деятельности. После 1933 года он резко изменил свое поведение, превратился в откровенного антисемита и стал застрельщиком движения, ратовавшего за военизацию всех германских клубов. Он стал также — это выяснилось значительно позднее — председателем тайного исполнительного комитета «друзей новой Германии». Когда ему на суде было предъявлено обвинение в содействии бегству Шпанкнебля, Грибль в качестве оправдательного аргумента выдвинул «патриотические мотивы».
Руководство всеми профашистскими организациями принял на себя Фриц Гиссибль и осуществлял его до тех пор, пока ему также не пришлось бежать в Германию. В течение некоторого времени его заменял некий Рейнгольд Вальтер до тех пор, пока из Германии не прибыл Губерт Шнух, принявший на
Однако фактическим вожаком «Союза» после 1936 года был не Кун, равно как и до 1936 года официальные вожди организации вовсе не являлись фактическими ее руководителями. Подлинным «фюрером» и человеком, который руководил всей деятельностью немецких шпионов в Соединенных Штатах, был Вальтер Г. Шелленберг.
Всей своей предыдущей карьерой в Германии он был предназначен для той роли, которую ему предстояло играть в США. Во время первой мировой войны он присоединился к одной из тех бандитских шаек, которые под предлогом «борьбы с большевизмом» в прибалтийских странах предлагали свои услуги всякому, кто больше заплатит, и наводили ужас на население грабежами, насилиями, поджогами и убийствами. Шелленберг принадлежал к «добровольческому корпусу» фон Брандиса, который «освободил» Латвию. Его исключительная жестокость вскоре позволила ему получить офицерский чин. К концу 1919 года банда Шелленберга совершила такое количество преступлений, что прибалтийские государства, наконец, прогнали «освободителей» назад в Германию, где они были разоружены германским правительством. Подобно всем профессиональным наемным солдатам, Шелленберг не мог заставить себя приняться за какую-либо постоянную работу. Зарабатывать себе на жизнь честным трудом он считал ниже своего достоинства. Поэтому он и банда его громил нанялись в качестве охраны в одно из огромных прусских юнкерских поместий. Он организовал склад оружия и боеприпасов для своего хозяина барона Данген-Штейнкеллера, который всецело сочувствовал подготовке путча против республиканского правительства. Однако Шелленбергу недолго пришлось наслаждаться легкой жизнью в поместье, ибо даже весьма терпеливая Веймарская республика не оставляла безнаказанным открытое убийство. Однажды фермер-батрак случайно натолкнулся на склад оружия и был схвачен одним из людей Шелленберга. Охранник позвал своего руководителя, и Шелленберг размозжил голову несчастному батраку. Брат этого фермера высказал вслух, что он подозревает в убийстве охрану. Это дошло до Шелленберга, и тот спустя два дня, застав фермера в деревенской таверне, всадил в беднягу девять пуль из парабеллума.
Полиция вынуждена была вмешаться, однако она сделала все возможное, чтобы оставить Шелленберга на свободе. Спустя несколько месяцев Шелленберг в чине старшего лейтенанта вступил в известную «бригаду Эрхарта» — тайную военную организацию, поставившую своей целью низвержение республики. Он принимал участие в Капповском путче в 1920 году, а когда правительство подавило мятеж, то Шелленберг поспешно сменил военную форму на гражданское платье. Он вступил в гитлеровскую партию и в течение ряда последовавших лет получал доход из самых различных источников. До тех пор, пока партия была на легальном положении, он был оплачиваемым организатором штурмовиков, руководителем специальных подразделений, предназначавшихся для ведения уличных боев. Его полицейское «дело», находившееся в прусском министерстве внутренних дел, пополнилось в то время подозрениями еще Б трех убийствах, в вооруженном нападении, в преднамеренном убийстве и в незаконном ношении оружия. Однако, как и все прочие штурмовики, он всегда отделывался только небольшими штрафами. Когда после неудачного «Пивного путча» гитлеровская партия была запрещена, Шелленбергу пришлось довольно туго. Некоторый период он существовал только на то, что занимал. К 1925 году Шелленберг занялся новой аферой. Он стал продавать «охранные грамоты» богатым евреям, проживавшим в Берлине, Франкфурте, Мюнхене и Магдебурге. Шелленберг обещал своим клиентам использовать свое влияние для ослабления антисемитской пропаганды, а когда партия придет к власти, он лично позаботится о том, чтобы избавить их от каких бы то ни было антисемитских мер, проводимых гитлеровцами.
Незадолго до захвата власти Гитлером Шелленберг приехал в Нью-Йорк и незамедлительно приступил к работе в пользу германской разведки. Он создал тайный отдел при германском генеральном консульстве в Нью-Йорке и привлек в этот отдел Вальтера Бекера. В то время Бекер номинально являлся коммерческим атташе. Первоначально ему поручено было проводить систематический шпионаж в финансовых кругах Нью-Йорка. К октябрю 1932 года Шелленберг имел своих людей в иностранных отделах ряда банков. Эти люди снабжали его нужными сведениями о финансовых операциях. Сам Шелленберг являлся участником небольшой финансовой фирмы на Нижнем Бродвее, которая оказалась весьма удобной ширмой
После захвата власти Гитлером Шелленберг тайно отправился в Германию, несмотря на то, что он уже натурализовался и принял присягу на верность США. Вскоре после этого Шелленберг вернулся в Америку. Спустя неделю в гостинице на Лексингтон-авеню, где жил
Шелленберг, начали регулярно собираться руководители фашистской организации «Друзья новой Германии». По указанию Шелленберга, Шлинк взял на себя руководство американским отделением «Комитета по расследованию и урегулированию» — тайного трибунала гитлеровской партии. Сколько «предателей» было похищено по приговору этого трибунала и отправлено на пароходах из Нью-Йорка в Германию, — это в точности неизвестно даже американским властям.
К 1936 году деятельность Шелленберга настолько разрослась, что к моменту переименования «друзей новой Германии» в «Германо-американский союз» он создал для своих целей новую и совершенно независимую организацию. Сам он никогда не бывал на собраниях «Союза» или на других гитлеровских сборищах, за исключением ежемесячных секретных совещаний, на которых присутствовали все консулы. Иногда он посещал также тайные сборища, которые до 1939 года происходили в доме № 5 по 66-й улице в Нью-Йорке. Это было здание «Германского клуба». И все же роль и значение Шелленберга в среде германо-американских фашистов можно иллюстрировать небольшим происшествием, имевшим место 2 октября 1937 года при праздновании «Германского дня» в «Мэдисон Сквер Гарден». Огромный зал был переполнен. Программа уже началась, когда появился Шелленберг и, не спеша, направился по проходу к передним рядам. Расставленные вдоль прохода через каждые три метра штурмовики застыли, как по команде «смирно», и отдавали «честь», в то время как он, Шелленберг, отвечал им лишь снисходительным кивком головы. Когда он достиг первого ряда, Вильгельм Танненберг, первый секретарь германского посольства, сидевший рядом с послом, увидя Шелленберга, вскочил и, приветствуя его, уступил ему свое кресло. В этот момент повернулся к Шелленбергу и посол Дикгоф; он поздоровался с ним также необычайно подобострастно. И всю эту суматоху вызвал махровый бандит и шпион, выдающий себя за обычного коммерческого агента!
Блестящая изоляция «Интеллидженс Сервис»
Место Болдуина занял Чемберлен. Германский посол Леопольд фон Геш, осколок Веймарской республики, неожиданно скончался. Многие утверждали, что он покончил с собой. Его сменил Иоахим фон Риббентроп.
Вполне возможно, что английское общество и даже британские правительственные круги плохо представляли себе, кто такой Риббентроп. Несколько лет назад он не был даже членом гитлеровской партии; это не помешало Гитлеру доверить ему такой ответственный дипломатический пост. Однако разведка министерства иностранных дел, как, вероятно, и другие разведки, многое знала о Риббентропе. Было известно, что когда разразилась первая мировая война, он находился в Канаде, бежал в США и оттуда в Европу на голландском пароходе. В 1915 году он был послан на подводной лодке в Нью-Йорк для оказания помощи фон Папену, находившемуся в Вашингтоне. Было также известно, что после отъезда фон Папена в течение нескольких месяцев он оставался в Вашингтоне и продолжал диверсионную работу. Позднее он снова сотрудничал с Папеном в Турции; когда же Папен, подготовлявший диверсию на Суэцком канале, попал в тяжелое положение, Риббентроп спас ему жизнь.
Быть может, британская разведка была удивлена тем, что человек с такой биографией возвысился до ранга посла в Англии, и предполагала, что высшее лондонское общество, отвернется от «дипломата» с таким прошлым.
В правительственных кругах он был вполне persona grata. Вспоминали о том, что в 1935 году он содействовал заключению морского соглашения между Великобританией и Германией, которым Лондон гордился в течение двух лет. Что касается высшего света, то здесь Риббентроп имел связи. Он был зятем известного германского фабриканта шампанского Хейнкеля, который имел большое количество друзей в Англии. Таким образом, зять Хейнкеля был во многих домах желанным гостем. Далеко не исключено в то же время, что секрет светских успехов нового германского посла заключался вовсе не только в самой личности Риббентропа. Правящие круги английского общества проявляли все большую заинтересованность в примирении с Гитлером. Им казалось, что в этом единственный путь избавления от «угрозы коммунизма», которого они боялись смертельно.
До сих пор окончательно не установлено, в какой мере личная и материальная заинтересованность была движущей силой политики Чемберлена. Правда, доказано, что у него имелись определенные интересы в одной из отраслей германской промышленности; тем не менее, одного этого недостаточно для утверждения, будто он мог позволить себе руководствоваться в своих действиях одним только этим мотивом. Вместе с тем не подлежит сомнению, что он находился под влиянием группы людей, которая регулярно проводила конец недели в клайвденском поместье лорда Астор, находившемся в графстве Бакингемшир, и была известна под именем «клайвденской клики». После 1937 года собрания у леди Астор завоевали себе известность. На одно из таких собраний леди Астор пригласила германского посла, причем после этого визита главный редактор «Таймс» Доусон начал требовать возвращения Германии ее колоний.