Тотем ночи
Шрифт:
– Нашел с кем сравнивать. Мы...
– Что мы? Годимся на то, чтобы бросать собакам кости?! Конечно, но какой от нас еще прок?..
– Заткнись, ради бога! И давай отсюда убираться! Ромка умнее нас обоих!
– Молодости свойственно ошибаться, - пробормотал Васька, но все же пополз следом.
Только когда они оказались за церковью, Булка рискнул подняться на ноги.
Шевчук, а до этого момента он вел себя ниже травы, по которой полз, неожиданно вскрикнул и дернул его за рукав.
– Что еще?!
– старший сержант выхватил пистолет.
– Т-там, - запинаясь, сказал Шевчук и указал подрагивающим колом на непонятную кучу, лежащую в пятне пробивающегося сквозь ветки лунного света.
– Тряпь? какое-то...
– фыркнул Гармаш, освободившись от наваждения, порожденного знанием истории и видом мертвого капитана. Глаза, так сказать, не видят и душа, следовательно, не болит.
– И кости. Вчерашние, наверное...
– Ой!
– тихо взвизгнул Роман и отступил за его спину.
– Оно дергается...
– Странная какая-то кучка, - подтвердил его реакцию Булка и шагнул вперед, чтобы рассмотреть поближе.
И тут по их натянутым нервам из кустов ударил душераздирающий скул.
Тонкий, жалобный и протяжный он проникал в мозг, как нож в масло. Булку еще раз посетило отчетливое ощущение присутствия рядом с ним старухи с косой.
– Ромка, дай палку, - он протянул руку.
Тот неохотно расстался со своим сегодняшним талисманом.
Ступая на цыпочках, Булка подошел к кустам. Изматывающий звук издавали лохматые корчащиеся клубки. Колом он выкатил один себе под ноги и остолбенел.
Собачонка уже скулила тихо-тихо, дрожа нижней челюстью, а ее живот набухал прямо на глазах, словно там зрел фурункул. Кожа истончалась до полной прозрачности и лопнула противно. Наружу вывалился розовый, как младенец, кусок мяса, перепачканный слизью и ошметками собачьих внутренностей.
Булка даже не заметил, как вой окончательно стих и из кустов к куче тряпья поползли такие же зародыши. Как ни странно, но первым опомнился Шевчук. Подбежав, он вырвал из рук старшего сержанта кол и замахнулся, искупая вспышку панического страха, испытанного им в церкви.
Неожиданно услышанный за спиной сдавленный звук заставил его обернуться. К нему делал шаг навстречу обезглавленный Васька. Его оторванная голова не спеша, будто в замедленной съемке, отлетала в сторону. Самым жутким было то, что она все еще недоуменно моргала.
Из груди Романа вырвался вопль, от которого Булка пришел в себя. Пистолет начал плеваться огнем по безглазой и безногой плоти, не обращавшей, впрочем, на пули никакого внимания.
Шевчук попятился и тут на него сверху, используя плечи падающего Гармаша, как трамплин, обрушилась волчица. Скорее по недоразумению, чем по какой-либо иной причине, осиновый кол, инстинктивно выставленный Романом над собой, с хрустом пробил ее сердце.
– Ненавижу, - отчетливо сказала волчица и испустила дух, придавив собой младшего сержанта.
Оцепенев от ужаса, он не мог шевельнуться и лишь чувствовал как горячая жидкость пропитывает его одежду, согревая охваченное ужасом тело.
Луна серебрила волчий мех и его волосы.
Пистолет у Булки защелкал вхолостую и его рука начала лихорадочно шарить по карманам в поисках запасной обоймы. Внезапно он замер и неуловимо изменился. Руки его повисли ниже колен, словно он стал ниже ростом, скулы раздались вширь, а лоб сполз на нос. Бездумно следя, как под кучей тряпья проявляется силуэт, существо медленно двинулось вперед, переваливаясь с ноги на ногу. Прямо на его глазах происходило таинство воскрешения, но столь высоким мыслям не было места в голове пришедшей из тьмы веков человекообезьяне при виде своего извечного врага.
Человеческое сознание потухло под пятой первобытного примата, пистолет в руке стал лишь металлическим аналогом булыжника, которым врагу следует размозжить голову, чтобы, сожрав мозги, вырвать сердце и сжечь его на небесном огне...
Пошатываясь, оборотень неуверенно поднялся на нетвердые лапы. Его ждала битва.
Однажды она уже была проиграна.
21:06 - Когда-то мы уже выиграли, - пробормотал майор, выстрелив несколько раз в голову старшему сержанту.
Тот рухнул и химера питекантропа рассеялась. Неверный лунный свет сыграл злую шутку со старшим сержантом Булкой, но говорившему было на это наплевать.
Он продолжал монолог, дабы получить ответ на извечный вопрос о смысле жизни:
– Зачем? Чтобы суеверно креститься, не веря обыкновенному факту, что трупы могут возвращаться? Чтобы швырять друг в друга вместо булыжников бомбы? Чтобы читать молитвы при свете лампочек, чья энергия производится атомным реактором?
Скажи мне, кто бы ты ни был!
Кс?ндз попятился. Он понятия не имел, что с ним разговаривает родной дядя.
Впрочем, сия информация была так же неведома и родственнику. Но даже если бы это и было известно им обоим, диалог вряд ли бы состоялся. Кровь слишком хлипкий мостик для той пропасти, которой разделила их эволюция.
Какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Дядя наивно считал, что оборотень сможет прочитать его миролюбивые мысли о сепаратных переговорах, и понятия не имел, что жив лишь благодаря случайности. Кс?ндз был слишком слаб, чтобы напасть первым. Кроме того, он видел труп матери и знал, что теперь уже никто ему не поможет.
Стая ушла с новым вожаком, а он опять угодил в ловушку...
Совершенно неожиданно Кс?ндз впервые в жизни пожалел, что не родился человеком - оборотню так трудно, почти невозможно покончить жизнь самоубийством.
Вдруг Мать пошевелилась и в нем возродилась надежда на лучшее будущее. Но всего лишь на мгновение. Отодвинув волчий труп в сторону, из-под нее выполз седой человек.
"Ну же, - взмолился Кс?ндз, - выдерни из нее кол, чтобы убить меня! Давай же, вот он я! Еще не поздно, чтобы она смогла реанимировать себя.. Еще не взошло Солнце, будь оно проклято!"
Оборотень протяжно завыл и сгруппировался. Конечности седого подогнулись и тот упал, перевернувшись на спину. Вся его одежда была залита кровью.