Тотем. Проклятый
Шрифт:
Пит приоткрыл веки и уставился на управляющего сквозь бьющий в глаза нестерпимо-яркий свет.
— Мистер Хьюстон, вы ведь учитель. Сами говорили.
Неужели? Он не мог припомнить.
— Верно. В Индиане.
— Высшая школа?
— Колледж. Данстон Колледж. Частное учебное заведение около Эвансвилля.
— Почти что Кентукки.
У Хьюстона пробудился интерес.
— Это… а откуда вы знаете?
— Я вырос в Луисвилле. Дома не бывал с тех пор… с тех пор, как очутился здесь. Говорят, что смог стал намного гуще.
— Совершенно верно.
— Прогресс.
— Творческое письмо.
— Так вы писатель? — Похоже, на Эндрюса это произвело впечатление.
— У меня опубликовано четыре романа.
— А я-то думал, как это вам удалось набрать денег на заграничное путешествие, да еще и на другой континент?
Хьюстон почувствовал, как волна гнева захлестнула его.
— Хватит, вам, черт побери, задавать всякие скользкие вопросы! Я понимаю, что у вас на уме. — Он пронзительно взглянул на Эндрюса. — Если вы думаете, что я все это придумал, только потому, что пишу, то…
— Нет, мистер Хьюстон, ничего подобного я не думал. Но, пожалуйста, давайте на мгновение посмотрим на все это другим оком. Моим. Встаньте на мое место. Вы ведь раньше во Франции никогда не бывали, правда?
— Если бы я бывал, то помнил, где находится могила отца.
— Но вы ведь приехали во Францию не для того, чтобы посетить его могилу.
— Не понимаю.
— Когда вы планировали свое путешествие, то главным было отнюдь не…
— Посещение этого кладбища? Нет, умерла моя мать, просто хотел забыться на время после ее похорон.
— И потом решили, что раз уж вы все равно поедете во Францию, то было бы неплохо отдать дань уважения…
— Вокруг меня была сплошная смерть. Но я не понимаю, к чему все это…
— Вы приехали неподготовленным. И не можете сообщить мне необходимые сведения, которые облегчили бы мне поиски. Например, номер. Личный номер вашего отца. Кем он был по званию?
— Капралом.
— Уже лучше. Приедете домой — просмотрите все семейные папки. Сделайте копию извещения Военного Министерства, присланного вашей матери, или любые другие документы, которые сможете отыскать.
— Их попросту не существует.
— Прошу прощения?.. — Эндрюс ошеломленно заморгал.
— Мать сожгла все, все те письма, что присылал ей отец, его фотографии, извещение Военного Министерства. Все. Она его чересчур любила. Думаю, его смерть ее подкосила. Она старалась избавиться от воспоминаний. Поэтому и уничтожила все, что могло бы о нем напомнить.
— Вроде бы я вас слышу, но с пониманием у меня на сей раз туго.
— Просто я хочу сказать, что она его очень любила.
— Нет. — Эндрюс проговорил это весьма твердо. — Я просто не могу понять, почему вы тогда стопроцентно уверены в том, что ваш отец похоронен именно здесь.
— Она сама мне сказала.
— Когда?
— Когда я подрос. Когда принялся задавать ей вопросы о том, почему у меня нет отца.
— И вы полагаетесь на детскую память? — Лицо управляющего перекосилось от возмущения.
— Она говорила мне об этом не единожды. Видите ли, к тому времени она уже здорово сожалела о том, что сделала. Ей снова хотелось иметь его письма и фотографии. Для нас с ней он стал чем-то вроде легендарной личности. Она повторяла истории о нем, больше похожие на сказки — раз за разом, одними и теми же словами. И заставила меня пообещать, что я запомню все подробности. «Питер, — я как сейчас слышу ее голос. — Питер, хотя твой отец умер, он будет существовать до тех пор, пока мы его помним».
Эндрюс постукивал карандашиком по столу.
3
— Он, что, считает меня чокнутым? — спросил Хьюстон.
Он стоял рядом с «ситроеном» вместе с Дженис. Ветер утих. Тучи исчезли. Сверкало солнце.
— Нет, не считает, — ответила Дженис и с тревогой взглянула на мужа. — Но что бы ты сделал на его месте? Правда ли то, что именно военные все испортили? А, может быть, ты просто перепутал?
— Слушай, говорил же тебе…
— Да я-то тебе верю. Тебе нет нужды мне доказывать, какая классная у тебя память. Я ведь знаю, что тебе даже заметок для уроков в классе не нужно. Так что меня убеждать нечего. Если уж убеждать — так это управляющего. Для него ведь факт не является фактом, если он не записан на листе бумаги и дважды не перепроверен. Судя по его настроению, он сделал все, что мог, принимая во внимание сущность твоего заявления.
— То бишь, считает меня придурком.
— Нет. Заблуждающимся.
Хьюстон проехался пятерней по волосам. И в смятении повернулся лицом к угрожающему белому зданию. — Прекрасно. Я так благодарен ему за это. Может быть, я действительно что-то напутал. — Он резко повернулся к жене. — И не потому, что я могу ошибаться. А потому, что может ошибаться моя мать.
— Ее теперь не спросишь.
— Может быть, так оно и есть? — спросил он с болью, неохотой и раздражением в голосе. — И так все оставим? На произвол судьбы?
— Приедем домой, можем написать в Военное Министерство.
— Но ведь мы уже здесь. И здесь, всего в нескольких шагах отсюда, где-то похоронен мой отец.
— Если ты обнаружишь хоть какое-нибудь свидетельство, то Эндрюс сможет отыскать могилу. Но ведь ты сам недавно сказал: какая, собственно, разница? — Она моргнула, словно да нее только тогда дошел смысл ее слов. — Последняя часть не считается, забудь.
Хьюстон уставился на жену.
— Для меня, человека средних лет, кое-какая разница все же имеется. Черт побери, конечно же, жизнь не изменится оттого, что я постою у его могилы. Но тому пацану, которому так хотелось иметь отца… Дьявольщина, да что же это со мной такое?
— Ничего. Просто ты крайне сентиментален. И это привлекательная черта.
Хьюстон улыбнулся ей.
— Знаешь, что и как и, главное, когда сказать.
— Я обязана это знать. Мы ведь довольно давно женаты.
Он поцеловал ее.
Снова взглянув на здание, Хьюстон заметил, что из какого-то окна на них пристально смотрят, но не понял, кто именно.
— Ошибаюсь, но не я, — сказал Пит смазанной тени в окне.
— Что-что?
— Просто… Проклятая головная боль. Почему бы тебе не повести машину?