Тотто-тян, маленькая девочка у окна
Шрифт:
– Смотри-ка, ворота из земли растут! – удивилась Тотто-тян и потрогала шершавую кору. – Они будут расти и расти и перерастут телеграфный столб! – Чтобы разглядеть название школы, ей пришлось подойти поближе и наклонить голову набок, потому что ветер сорвал вывеску и теперь она висела криво. – Шко-ла То-мо-э, – прочитала она по складам и только хотела спросить, что такое «Томоэ», как вдруг увидела нечто невероятное.
Она даже присела на корточки и, раздвинув кустарник, росший у ворот, заглянула во двор. И глазам своим не
– Мама! Да это же взаправдашний поезд!
И действительно, во дворе стоял самый настоящий поезд – из шести порядком облупившихся вагонов. Это уму непостижимо – школа в поезде!
Окна вагонов ярко сверкали в лучах утреннего солнца. Но еще ярче сияли глаза Тотто-тян, девочки с розовыми щечками.
Понравилось
С воплем: «Давай скорее сядем в поезд!» – Тотто-тян бросилась к школе. Да так стремительно, что мама, когда-то игравшая в баскетбол и бегавшая побыстрее Тотто-тян, едва успела поймать дочку за юбку уже возле двери.
– Нельзя, – строго сказала она. – В поезде классы, а тебя еще не приняли в школу. Если тебе хочется сесть в этот поезд, надо сначала зайти к директору. Постарайся вести себя прилично. Если мы договоримся с ним, то ты будешь ходить в эту школу. Поняла?
Тотто-тян, конечно, огорчилась, что нельзя сесть в поезд тотчас же, но все-таки послушалась.
– Пойдем! – решительно сказала она и добавила: – Мне очень понравилась эта школа!
Маму так и подмывало заметить, что сейчас ее куда больше волнует другое – понравится ли Тотто-тян директору, – но она промолчала, отпустила юбку, взяла дочь за руку, и они направились в директорский кабинет.
В вагонах было тихо. Похоже, только что начался урок. Школьный двор был не очень велик, но утопал в зелени. Вместо обычного забора его окружала живая изгородь из кустарника и деревьев. Посреди двора была клумба, пестревшая красными и желтыми цветами.
Кабинет директора помещался не в поезде, а напротив ворот, в одноэтажном строении, к дверям полукругом вела лестница из семи ступенек.
Тотто-тян вырвала ладошку из маминой руки и взбежала по ступенькам. На самом верху она вдруг замерла и обернулась, так резко, что едва не столкнулась с мамой.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила та.
Она даже испугалась: а вдруг дочка передумала. Но Тотто-тян серьезно прошептала:
– А этот дядя, к которому мы идем, он, что ли, директор станции?
Мама была человеком терпеливым и к тому же с чувством юмора. Она наклонилась к Тотто-тян и спросила тоже шепотом:
– Почему ты так решила?
– Ну, ты говоришь – это директор, а у него столько вагонов… Значит, он работает на станции.
У Тотто-тян были веские основания для такого заявления. Школа в вагонах и в самом деле редкость. Но вступать в пререкания было некогда, и мама сказала:
– Спроси об этом у самого директора. И вот что еще я тебе скажу. Твой папа музыкант, у него несколько скрипок, но никому в голову не приходит называть его торговцем скрипками, верно?
– Верно, мамочка! – согласилась Тотто-тян и снова взяла маму за руку.
Директор школы
Когда Тотто-тян с мамой вошли в кабинет директора, из-за стола поднялся невысокий человек. Несколько передних зубов у него отсутствовали, шевелюра сильно поредела, но лицо было здоровое, моложавое. Широкоплечий, с сильными, крепкими руками. Изрядно поношенная тройка ладно сидела на нем.
Тотто-тян торопливо поклонилась и задорно спросила: – Вы кто? Директор или работаете на станции?
Мама ужаснулась, но, прежде чем она успела вмешаться, хозяин кабинета, смеясь, ответил:
– Я – директор школы!
Тотто-тян восторженно проговорила:
– Как здорово! Тогда у меня просьба: возьмите меня к себе учиться!
Директор предложил Тотто-тян сесть, а маме сказал:
– Вы можете возвращаться домой, а мы тут с Тотто-тян побеседуем.
Тотто-тян слегка приуныла, но очень быстро к ней пришло ощущение, что с этим человеком не пропадешь. Видимо, такое же чувство появилось и у мамы.
– Вы уж позаботьтесь о ней… Пожалуйста! – проговорила она и закрыла за собой дверь.
Директор придвинулся поближе, уселся напротив Тотто-тян и попросил:
– Ну, а теперь расскажи о себе! Говори, что хочешь.
– Все, что захочется?
Тотто-тян ужасно обрадовалась. Она опасалась, что ей придется отвечать на разные вопросы, а тут – говори, что вздумается. Она затараторила без умолку. Рассказывала довольно сбивчиво и не всегда по порядку, но очень старалась ничего не упустить. Ведь надо было не забыть:
О том, что поезд, на котором они сюда ехали, шел очень быстро.
О том, что она просила дяденьку контролера оставить ей билетик, а он не разрешил.
О том, что ее учительница в школе, куда она до сих пор ходила, очень красивая.
О том, что под крышей старой школы свили гнездо ласточки.
О том, что у нее дома есть коричневая собачка по имени Рокки, которая умеет подавать лапу, просит разрешения войти в дом, благодарит после обеда.
О том, что в детском саду она засовывала в рот ножницы и щелкала ими, а воспитательница сердилась и говорила: «Язык отрежешь!» – но ведь не отрезала же!
О том, что, когда у нее начинается насморк, она всегда шмыгает носом и мама за это ее ужасно ругает, тогда она спешит высморкаться.
О том, что папа замечательно плавает и даже умеет нырять.
Она говорила и говорила, а директор хохотал и, одобрительно кивая, спрашивал: «А что дальше?» Тотто-тян было приятно, что ее так внимательно слушают, и она болтала без остановки. Но наконец говорить стало не о чем. Она умолкла и задумалась: о чем бы еще рассказать. Заметив это, директор спросил: