Товарищ Богдан (сборник)
Шрифт:
Все сразу умолкли, только его и слушают. А голос у Хоменчука густой, как сметана. И сочный, как спелый арбуз.
«Ага!» — радуется Бабушкин.
Поздно разошлись ссыльные по домам.
Бабушкин лег, но, хотя устал, не спалось.
И все слышался в темноте густой бас Хоменчука.
«А что глаза — это ничего. Не все сразу. Главное — лед тронулся».
Вскоре выяснилось: рано Бабушкин радовался.
«Пельменного» заряда хватило Илье Гавриловичу
«Так, — подумал Бабушкин. — Вот, значит, какая петрушка…»
И опять вспыхнул перед ним сверкающий в ночи факел..
Прошло несколько дней. К Илье Гавриловичу снова пришел Бабушкин. Тот по-прежнему лежал возле огня. Казалось, он все эти дни вовсе и не вставал.
— Ого! Так можно и бока продавить! — покачал головой Бабушкин.
— А что прикажете? Танцевать? — вяло пошутил Илья Гаврилович.
— Есть план. — Бабушкин снял меховую кухлянку, рукавицы, сел у огня. — Вставайте. Нужна ваша помощь.
— Опять пельмени? — невесело протянул Хоменчук.
— Нет, тут дело посерьезнее…
Бабушкин рассказал свой замысел. Каждый ссыльный получает «на харчи» от казны 15 рублей в месяц. На эти деньги не очень-то разгуляешься. И вот он решил устроить мастерскую. Чинить прохудившиеся ведра, кастрюли, чайники, если нужно — и старое ружьишко исправить. Короче — мастерская на все случаи.
Инструмент кое-какой имеется. Так что можно начинать.
Он уже сегодня обошел соседние юрты, передал якутам: «Открывается мастерская, несите заказы».
— Ну и чините, — неторопливо раскурив коротенькую якутскую трубку, сказал Илья Гаврилович. — Чините себе на здоровье.
Он лежал на спине, глядя в низко нависший черный земляной потолок.
— Одному не совладать, — сказал Бабушкин. — Вдвоем оно всегда сподручней. Вот вместе с вами и откроем мастерскую.
— Шутить изволите, сударь? — Возмущенный Илья Гаврилович даже надел пенсне, словно хотел получше разглядеть Бабушкина. — Вы слесарь. А я — юрист, присяжный поверенный. Я и паяльника-то никогда в руках не держал!
— Ничего, ничего, — улыбнулся Бабушкин. — Научу. И слесарем, и жестянщиком сделаю. И столяром. Говорят, из присяжных поверенных как раз превосходные столяры получаются.
— Вам весело?! — вспыхнул Хоменчук. — Я сказал — нет, и все. — Так… Значит, нет? — Бабушкин сразу стал серьезным.
— Значит, не хотите помочь? И это по-товарищески? Одному же мне не осилить. Подсобите хоть только начать, наладить мастерскую, а там — как угодно.
Долго Хоменчук еще упрямился,
Пошли к Бабушкину.
— Во-первых, надо смастерить верстак, — сказал Бабушкин.
Два дня потратили они на этот проклятый верстак. Все было трудно.
Доски — где их тут возьмешь? Все же нашли. На берегу Яны откопали из-под снега старую развалившуюся лодку. Разобрали ее — вот и доски.
Гвозди? Тоже раздобыли. Совсем немножко, но раздобыли.
Хуже всего оказалось со столярным клеем. Нет, хоть умри. Ни плитки.
— Пока придется обойтись, — сказал Бабушкин. — А потом сварю. Я рецепт знаю. Будет не хуже фабричного.
В общем, сколотили верстак. Не очень красивый. Но крепкий.
Поглядеть, как они мастерят, в юрту набилось много якутов.
Старики сидели у огня на лавках, сосали свои коротенькие трубочки и изредка коротко и солидно давали советы.
Тут же хозяйка пекла на огромной сковороде ячменные лепешки. Они у якутов заменяют хлеб. Тут же ползали чумазые ребятишки.
Тесно в юрте, шумно.
А когда верстак встал, совсем уж не повернуться.
Потом Бабушкин и Хоменчук налаживали инструменты.
Точили стамески и пилу. И топор наточили, как бритву. И новые рукоятки сделали — для долота и молотка.
Но инструментов было мало. Бабушкин по всем юртам прошел: у кого, может, какой-нибудь стертый напильник завалялся, или молоток, или отвертка, давно отжившая свой век.
— Дайте в долг, — говорил Бабушкин. — Потом верну.
Якуты народ добрый, простодушный.
— Бери, Уйбан. Работай хорошо, Уйбан.
Так они переделали на свой лад имя Бабушкина.
Это Иван Васильевич, с первых дней ссылки подметил: якуты не выговаривают «в». Потому простое «Иван» для них слишком заковыристо.
А один старый, совсем старый якут где-то раздобыл и принес даже тяжелую кувалду. Как только дотащил?
— На, сударский, бери.
«Сударский» — это значит «государственный». «Государственный преступник» — только короче и проще.
И вот — мастерская готова.
Мастерская готова, а заказов что-то нет. Даже странно. Ведь якуты так поддерживали бабушкинскую затею. А теперь вот — не идут.
— Ну? — сказал Илья Гаврилович, когда и второй день прошел, а никто из клиентов так и не появился.
— Придут! — уверенно сказал Бабушкин. — Увидите, скоро нас с вами на части будут рвать. А пока… — Он порылся в старом хламе, извлек ржавое ведро без днища. — Обновим.
Илья Гаврилович мельком глянул на ведро, надел пенсне, снова внимательно оглядел ведро и покачал головой. И в самом деле, овчинка не стоила выделки: уж очень скверно выглядела старая посудина.