Товарищ кот
Шрифт:
Его хитрющий взгляд и ехидный тон не нравились Семену еще больше расхаживающих вокруг штурмовиков, усиленно маскирующихся – пускай и довольно скверно – под простых смертных. Прошло каких-то пятнадцать минут – и Распутин уже восседал в кабинете товарища Сталина, довольно отхлебывая горячий чай из блюдечка, дуя и причмокивая. Сам же генсек в это время расчехлял по телефону несчастного Зайцева – Семен в душе не чаял, кто такой этот человек, но искренне сочувствовал ему до глубины души – за то, что тот до сих пор так и не отыскал Берию. Пригрозив, что кое-кто скоро может уснуть майором, а проснуться лейтенантом, Сталин положил трубку, забарабанил
– Итак, мистер Малкович…
– Итак, товарищ Сталин, – ответил ему Распутин с максимально непринужденным видом.
– Вы, помнится, упоминали, что владеете некой невероятно важной информацией, касающейся секретных экспериментов Третьего Рейха…
– Истинно так, – кивнул Распутин.
– Однако вряд ли вы так жаждали встречи со мной, чтобы просто похвастаться сим занимательным фактом своей биографии, – сказал Сталин.
– И снова бинго! – подмигнул Распутин.
– Так сколько же вы за нее хотите? – сощурил глаза Сталин.
– А с чего вы решили, что меня волнуют деньги? – поджал губы Распутин, словно бы оскорбленным до глубины души тем, что собеседник посмел заподозрить в его несомненно благородных и бескорыстных намерениях шкурный интерес.
– Бросьте, мистер Малкович, – пыхнул трубкой Сталин. – Мы с вами взрослые люди и оба знаем, по каким законам работает этот мир. Уж простите, ни в жизнь не поверю, что вы поделитесь сведениями просто так.
– Не зря говорят – «Бог троицу любит», – цокнул языком Распутин. – Опять вы метите не в бровь, а в глаз. Однако предлагаю продолжить разговор после того, как к нам присоединятся все прочие. А это должно случиться уже через три, две, одну…
Он хлопнул в ладоши – двери тут же растворились и в кабинет вошли Рузвельт, Черчилль, Берут и Кроули, все как один с поднятыми руками. Следом за ними ступали штурмовики Распутина, держа всю четверку на прицелах автоматов.
– Что здесь происходит? – нахмурился Сталин.
– О, ничего такого – просто решил устроить небольшие дружеские посиделки, – ответил Распутин и обратился к новоприбывшим: – Прошу, садитесь, в ногах, как говорят в народе, правды нет.
Разумеется, все тут же последовали его совету – ну а что им оставалось? Признаться, Семену даже немного стало жаль незадачливого недотепу-колдуна, ибо дрожал он как осиновый лист – или как любой коллега Семена, который увидел несостыковку в пришедшей расчетке и понимал, что решить проблему можно только через тет-а-тет c Галиной Абрамовной, в связи с чем возникал вопрос, стоит ли овчинка выделки, то есть покроет ли недополученная зарплата будущий поход к психологу, а то и не один.
– Алло? Алло?! Зайцев?! Ты уснул что ли там?! Ну все, кто-то точно завтра отправится за новыми сержантскими лычками! – так и не получив ответ, Сталин грохнул трубку обратно, да с такой силой, что несчастный стол ажно подпрыгнул.
– Прошу, товарищ Сталин, не стоит так волноваться, – промурлыкал Распутин, сплетая пальцы. – Связаться с вашим человеком не получится, об этом уже побеспокоились мои люди… точнее, то, что было создано по их образу и подобию. Итак, господа, время раскрыть карты: мое настоящие имя Григорий Распутин, колдун, чернокнижник, целитель, бывший близкий друг царской семьи и далее по списку. А вот это, – он цыкнул глазами на Кроули, который вжал голову в плечи столь сильно, что в любой другой ситуации это могло бы показаться даже забавным, – ходячее недоразумение и пародия на ярмарочного фокусника зовут
Взгляды присутствующих устремились на пьяницу, прохиндея и любителя прибрать к рукам чужое имущество – тот в ответ лишь виновато развел руками; дескать, ну уродился таким, что уж теперь, кто без греха – первый берите в руки камень, и можно не философский, а обычный.
– И вот на данный момент где-то в этом задрипанном отеле находится то, что принадлежит мне, – тем временем продолжил Распутин. – А именно: философский камень, бесценный артефакт, созданный много лет назад талантливым алхимиком Николасом Фламелем. Спер вещицу именно Кроули с помощью своих новых дружков и спрятал где-то здесь. Итого: верните мне камень и никто не пострадает. Клянусь своей честью и бородой.
Говорил он весьма убедительно, да только Семен прекрасно понял, чего стоят слова психованного волшебника. Бороду и отрастить можно, а уж честь и подавно за грош по пять пучков на каждом углу продается.
– Кажется, я понял, – лицо Сталина вдруг озарила широкая улыбка; хохотнув, он вытряхнул пепел из трубки в пепельницу, и без того наполненную почти до краев, и достал кисет. – Вы, мистер Малкович, видимо знакомы с мистером Фордом и решили на двоих сообразить для нас дружеский розыгрыш. Похвально, похвально – я даже поначалу принял все сказанное вами за чистую монету. Наверное в юности вы посещали театральный кружок?
– Розыгрыш? – Распутин нахмурил брови. – Нет, я…
– Так это все понарошку? – оживился Рузвельт. – Ну слава богу, а то я уж начал было переживать.
– Погодите… – Распутин было открыл рот, но его тут же перебил Черчилль.
– Ну вы и шутники, право, – вытерев испарину на лбу белым платком, он спрятал его в нагрудный карман пиджака и бросил взгляд в сторону шкафа с посудой. – Товарищ Сталин, а вас не затруднит предложить гостям стаканчик чего-нибудь крепкого? Ужасно хочется промочить горло, благо что бурбон в моем номере закончился полчаса назад.
– Это не подстава! – начал закипать Распутин. – Я и впрямь собираюсь уничтожить всех вас, если вы немедленно не скажете…
– Какая экспрессия в голосе! Какие эмоции! – цокнул языком Сталин, гремя стаканами. – Мистер Малкович, вы присоединитесь? Хотя чего это я спрашиваю – конечно же да.
– Повторяю в последний раз… – венка на виске Распутина запрыгала, словно упущенный из рук шланг; глядишь, тюкнет его кондратик, тут-то все проблемы и решатся сами собой; вот только, увы, Семен сомневался, что дело закончится вот так вот просто.
– Мне двойный скотч, если можно, – подал голос Кроули.
– Хватит! – Рявкнул Распутин и шибанул посохом об пол.
Все умолкли и замерли на месте, обмениваясь косыми взглядами. Но вот наконец спустя несколько минут, проведенных в звенящей от напряжения тишине, Сталин отставил графин и захлопал в ладоши. Через несколько секунд к нему неуверенно присоединился Черчилль, его примеру последовали остальные – и вот кабинет наполнился бурными овациями.
– Правду говорят – талантливый человек талантлив во всем, – в восхищении произнес Сталин, меряя Распутина, который цветом лица стал похож на перезрелую сливу, уважительным взглядом. – Нет, это явно не уровень каких-нибудь провинциальных лицедеев. Где вы обучались актерскому мастерству? Кажется, я узнаю школу Станиславского… Хотя постойте! Не говорите, дайте мне угадать…