Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы

Кривич Михаил

А три десятилетия спустя неосуществленные мечтания вылились в жуткий жертвенный ритуал над неостывшим еще мальчишеским трупом…

Андрея Чикатило не раз исследовали психиатры, сексопатологи, психологи. Среди несхожих точек зрения, высказанных специалистами, была и такая: его нельзя казнить. Даже если закон позволяет — нельзя. Необходимо сохранить этот продукт фальши, жестокости, бесчеловечности и фарисейства. Оставить в живых для детальных исследований, дабы избежать распространения психической заразы, рядом с которой СПИД покажется ненамного страшнее неприличных насекомых, по поводу которых Андрей Романович обращался за советом к даме-провизору в аптеке на улице Энгельса.

Состоится

ли такое исследование? Не верится. Чикатило отвечает за свои поступки — так говорит экспертиза.

Все это так. Но кто бы объяснил хоть в общих чертах, как и почему робкий деревенский паренек, наверное, не без способностей и хороших задатков, сподобился называться преступником века?

Не полагаясь на собственные силы, мы попросили профессионала составить психологический портрет Андрея Чикатило. И для этого пригласили в Ростов-на-Дону доктора Дмитрия Юрьевича Вельтищева, известного московского психиатра и психоаналитика. Нашему эксперту была предоставлена возможность познакомиться со всеми доступными материалами и понаблюдать за подсудимым во время суда. Передав нам свое краткое заключение, доктор Вельтищев просил ни в коем случае не считать его соображения истиной в последней инстанции, а тем более подтверждением или, напротив, опровержением ранее состоявшихся экспертиз. Профессиональная зарисовка, набросок к психологическому портрету, не более.

Вот цитата из заметок доктора Вельтищева:

«С детских лет характер Ч. отличался замкнутостью, повышенной ранимостью, сенситивностью и тревожностью. Трудности контактов со сверстниками, особенно с девочками, боязнь попроситься в туалет во время уроков, обратиться к незнакомым людям были связаны с переживаниями собственной неполноценности, которые компенсировались необычными увлечениями: рисованием карт, построением численных рядов, — а позднее увлечением идеями сталинизма, переписыванием имен коммунистических вождей. В своих фантазиях он представлял себя генеральным секретарем партии, выступающим с трибуны. Переживание враждебности окружающего порождало чувство ненависти, возрастающее с годами. Постепенно стирались депрессивные состояния — с проявлением бессильной ярости, переживанием чувства обиды и ощущении собственной неполноценности. Началась переоценка собственной личности, появились мысли о собственной исключительности. Наиболее ярко это прослеживается в подростковом возрасте, когда возникшее чувство неполноценности, связанное с неудачным сексуальным опытом, компенсировалось повышенным интересом к учебе, увлечением марксистской философией, ожиданием скорого коммунизма как избавления от несправедливости и враждебности окружающего мира».

Проследуем дальше, вдоль жизненного пути юноши Андрея.

Немногие мальчики из сел и маленьких городков успешно заканчивали в те годы десятилетку: чтобы работать в колхозе, МТС или на местной фабрике, среднее образование ни к чему. Только время тратить и мозги сушить. Но для тех, кто получил аттестат, столь же естественно было не оставаться в глуши, а двигать в культурные центры и поступать там в высшие учебные заведения.

Андрей Чикатило сразу сделал крупную ставку — поехал в Москву и подал документы не во второразрядный институт, а на юридический факультет Московского государственного университета имени Ломоносова.

Привилегированный факультет самого престижного в стране университета.

В своей украинской провинции, напичканный идеями о всеобщем равенстве в первом на земле социалистическом государстве, он, возможно, не понимал степени риска. Сумской пединститут был несравненно доступнее, но человек, воображающий себя генеральным секретарем всех советских коммунистов, не вправе размениваться

на провинциальные вузы.

Он утверждает, что преодолел все конкурсные испытания, сдал экзамены только на «хорошо» и «отлично», однако принят не был — по его словам, из-за репрессированного отца — партизана. То есть по политическим мотивам.

Такое вполне могло произойти. И происходило. И отшибало начисто политические мечтания у большинства. У Андрея Чикатило не отшибло.

А что, если бы его все-таки приняли?

Настойчивый в учении сельский парень, преданный коммунистической идее, даже будь он не семи пядей во лбу, имел все шансы на благополучную карьеру (в чем без труда можно убедиться на многочисленных примерах недавних коммунистических, а ныне благопристойно демократических лидеров). При его целеустремленности, при фанатичной вере и знании имен выдающихся коммунистов всех времен и народов да при удачном раскладе — кто знает, вдруг бы осуществилась юношеская мечта? Можно подумать, что Леонид Ильич или Константин Устинович звезды с неба хватали…

И звучит вполне прилично: Андрей Романович Чикатило, генеральный секретарь ЦК КПСС. Образование — высшее, юридическое, уроженец Сумской области, женат, двое детей. Член КПСС с 1959 года. Все как надо.

А что, неплохого генсека получила бы ленинская партия. Не хуже многих других. Как раз в восьмидесятые годы, ближе к своему пятидесятилетию, вошел бы он в полную силу и, вместо того чтобы с ножом и веревкой в портфеле шастать по пригородным вокзалам, сидел бы в президиуме, вручал переходящие знамена, обнимался с Фиделем Кастро… И где была бы тогда перестройка и все, что после нее и вместо нее?

Приятно, знаете ли, пофилософствовать за чашкой кофе, ничем особенно не рискуя. История, однако, не знает сослагательного наклонения. Андрея Чикатило не приняли на юридический факультет. Он вернулся домой и поступил в Ахтырское техническое училище связи.

Профессиональное училище, по-старому ремесленное, в стране победившего социализма не закрывало пути к желанным должностям, просто делало его несколько извилистым. Более того, начать с рабочей профессии считалось для партийной карьеры признаком хорошего тона, и многие деятели, достигшие со временем высоких постов, начинали с малого, а уж потом, намеченные к повышению, завершали образование в одном из партийных учебных заведений. Бывало и так, что, пробиваясь в партийные начальники, сочиняли правдоподобную легенду о рабоче-крестьянском прошлом.

И этот путь был для него закрыт. Верный политическим убеждениям и упорный в учебе, Андрей Чикатило оказался недостаточно целеустремленным: от высокой цели его постоянно отвлекали характерные для юношеского возраста терзания плоти.

До нас дошло относящееся к 1955 году свидетельство его сверстницы, имя которой мы не считаем возможным назвать; она жила тоже в селе Яблочное, через дом от семьи Чикатило.

Девочка была дружна с сестрой Андрея. На него самого она обратила внимание, когда он вернулся из Москвы, не поступив в университет. Высокий, темно-русый, с приятной внешностью, начитанный. Не повезло в Москве, но это пустяки, жизнь только начинается.

Молодые люди стали встречаться и были неразлучны полтора месяца. В юности это большой срок. Он был ласковый и добрый, вспоминает женщина (сегодня ей за пятьдесят), но когда они решили наконец перейти в своих отношениях последнюю черту, Андрей потерпел неудачу. Она показалась ему более сокрушительной, чем провал на вступительных экзаменах.

У него ничего не получилось.

Эко дело! В юности такое бывает сплошь и рядом, и не только в юности. Лишь последний хвастун станет утверждать, что никогда не знал поражений.