Товарищи китайские бойцы

Новогрудский Герцель Самойлович

Мы спросили, не живут ли в Орджоникидзе старики китайцы, которые помнят годы гражданской войны и, может быть, участвовали в ней. Шао знал одного такого. Звали его по-русски Саша. Он был в Красной Армии. Показывал фотографию: на фуражке звезда, сбоку шашка. Крепко, видно, воевал. Но он умер лет шесть — семь назад, этот Саша. А жена осталась. Верой звать. Возле вечернего базара живет, рядом с отделением милиции. Вера много может рассказать. У нее память, как у всех женщин: что надо — помнит и что не надо — помнит.

По таким вехам, как вечерний базар и дом, где расположено отделение милиции, вдову китайского бойца можно было найти с закрытыми глазами. Двадцати минут не прошло, как мы уже сидели

в гостях у маленькой чистенькой старушки, которая с первых наших слов стала хлопотливо доставать из шкатулки разные справки, удостоверения, бланки с печатями.

— Мой Саша и в красногвардейцах ходил, и в красноармейцах ходил, и в милиции служил, и с бандитами в горах боролся, — по-южному певуче говорила Вера Адамовна. — Хороший человек был — смирный, непьющий. Его здесь очень уважали…

— Потому что смирный был?

Вера Адамовна строго посмотрела на нас:

— Нет, потому что воевал хорошо. С самых первых дней революции за Советскую власть воевал. На всех фронтах побывал. Потом гражданская война кончилась, а он все еще с отрядом в горах бродил, бандитов искоренял. «У нас, — говорит, — у китайцев, такой порядок: дело кончил — иди домой, дело не кончил — работай. Пока плохие люди в горах оставались, разве можно идти домой?»

Перебирая старые бумаги, мы обратили внимание на удостоверение, выданное командиру 4-й роты китайского батальона Пау Ти-сану Александру. Под удостоверением стояла подпись командира батальона — Пау Ти-сан.

— Значит, ваш муж одновременно и командиром роты был и командиром батальона? — спросили мы.

— Нет, это другой Пау Ти-сан. Моего Александром звали, а того Костей. Мой сначала в Киеве в китайском отряде воевал, а Костя с самого начала восемнадцатого года здесь со своим батальоном был… Его Киров, знаете, как ценил!.. Он к китайцам часто приезжал и Ной Буачидзе… Старые владикавказцы китайцев хорошо помнят…

Распрощавшись с Верой Адамовной, мы направились в республиканский музей С. М. Кирова и Г. К. Орджоникидзе, где, как мы думали, должны были храниться материалы по интересующему нас вопросу.

Да, материалов, освещающих историю гражданской войны на Северном Кавказе, в музее оказалось великое множество — подобранных, систематизированных, научно обработанных. Ими с успехом пользуются десятки ученых.

Однако среди сотен папок музейных фондов нас интересовала только одна — о китайцах, воевавших в здешних местах.

И ее-то как раз не оказалось. Лицо милейшей Лидии Дмитриевны Бирюковой — хранительницы фондов музея— приняло виноватое выражение.

— Материалов о китайских добровольцах Красной Армии в музее почти нет, — смущенно сказала она.

Оговорка «почти» позволяла на что-то надеяться. Мы попросили показать все, что относится к «почти».

Лидия Дмитриевна молча выложила на стол три листочка— одну справку и две короткие, сделанные музейными работниками записи воспоминаний.

Справка гласила:

«Выписка из книги учета сотрудников артели „Труд слепого“:

Ян Си-сян Василий, рабочий из Мукдена (Китай), быв. красногвардеец, год рожд. 1882.

Уволен по собственному желанию в 1936 г.

С 1936 г. по 1952 г. находился в доме инвалидов. Проживал ул. Яшина, 11.

Умер 23 апреля 1952 года».

В списке имен китайских бойцов — участников гражданской войны в СССР — мукденец Ян Си-сян стоит у нас первым. Но все, что мы могли тогда рассказать о нем, укладывалось в короткую, хотя и очень емкую фразу — человек жил и умер.

Честно говоря, это было не много [1] .

Вторым в списке значилось имя Лю-сю. О нем музейные материалы рассказывали несколько больше. Он, как видно было из записи, «входил в

состав китайского отряда, который принимал активное участие в боях против контрреволюционных сил…»

1

Как позже удалось установить, Ян Си-сян был мужественным и храбрым бойцом. Через год после нашего первого посещения Орджоникидзе газета «Социалистическая Осетия» в статье, посвященной дням гражданской войны, рассказывала: «На одном участке фронта под станцией Ермоловской боец Ян Си-сян бесстрашно вступил в единоборство с вражескими бронеавтомобилями. У него не было гранат, чтобы подорвать тяжелую машину и уничтожить башенный пулемет, наносивший красным бойцам тяжелый урон. Но когда броневик приблизился к его окопу, Ян Си-сян одним прыжком оказался на бронеплощадке и ударом винтовки согнул ствол башенного пулемета. Винтовка разлетелась в щепы, но искалеченный пулемет умолк, и броневик был обезврежен и захвачен вместе с его экипажем».

Имя Ян Си-сяна упоминается также в сообщении И. Понятовского, напечатанном в «Ученых записках» научно-исследовательского института в Нальчике (том XI, 1957 г.):

«Оставшийся в. горах т. Ян Си-сян партизанил на Тереке, взрывал в тылу у белых штабы, арсеналы…».

Это подходило.

— Жив? — спросили мы о Лю-сю.

— Жив.

— И адрес есть?

— Адреса нет. Года полтора или два назад он куда-то уехал.

Один, значит, умер, другой в неизвестном направлении выбыл. Физиономии наши вытянулись. Мы тогда к такого рода ударам были еще не привычны.

Но оставался третий музейный документ. Короткие воспоминания Григория Васильевича Третьякова. В них наше внимание привлекли такие строки:

«Весной 1918 года группа контрреволюционеров в количестве 10 человек перебрасывала из села Ольгинское в Архонку на пяти бричках оружие. Наш пост их задержал и позвонил мне в отряд.

Я взял пять человек из китайской роты и поехал на место происшествия…»

Китайская рота… Она находилась, видимо, в подчинении автора воспоминаний. Неужели и с ним нам не удастся встретиться?

2. Магический ключик

ет, Григорий Васильевич Третьяков был на месте. Нам дали его адрес, а заодно адреса еще двадцати ветеранов гражданской войны, которые тоже что-нибудь могли рассказать.

На следующий день мы побывали у Григория Васильевича, потом с помощью горкома партии собрали ветеранов. С их слов выяснилось, что китайское подразделение проявило себя не только в июньские дни 1918 года, о которых писал Филипп Махарадзе, но и в еще более грозные августовские дни того же года, когда решалась судьба советского Терека. Батальон к тому времени насчитывал около шестисот штыков. Солдаты Пау Ти-сана воевали за Прохладную, Грозный, Кизляр, Астрахань, участвовали в освобождении Закавказья, дрались во многих других местах.

Сведения были самые общие. Они напоминали редкие, далеко отстоящие друг от друга, еле видимые на горизонте вехи в степи… Трудно по таким ориентироваться.

Начались долгие часы работы в архивах, музеях, библиотеках; бесконечное перелистывание комплектов старых газет, тех, о которых хорошо сказано у Сергея Городецкого:

И невозможно без волненья Держать седой комплект в руках,— Истории сердцебиенье Я вижу в буквенных рядах.